Ольга Петровна, глядя на всю эту картину, вспомнила день, когда она, окончив институт, приехала в Приморск. Так же, как и сегодня, она ехала тогда из Приморска на этот старый промысел, Белые камни, куда была назначена заведующей промысловой лабораторией. Она сидела тогда на чемодане в кузове попутного грузовичка, жадно всматриваясь в непривычную для глаз картину Приморских промыслов. Машина тряслась по неровному булыжному шоссе, облако коричневой пыли, поднимаемой грузовиком, уплывало в сторону и садилось на чахлый придорожный бурьян. А кругом стояли пропитанные нефтью и припудренные пылью вышки. Рыжеватая голая земля поблескивала черными лужами. Нефтью были пропитаны и промысловые постройки. Прилипший к их стенам толстый слой пыли придавал им неопрятный вид.
Теперь ничего этого нет. Вид промыслов стал неузнаваем. И все это сделано человеческими руками за последние три года.
Ей вспомнились те дни, когда вое население Приморска и прилегающих к нему поселков очищало эту территорию, сносило вышки, а на очищенные площади по проложенным трубопроводам качали жидкую глинистую массу и разливали ее по поверхности, а после по тем же трубопроводам подавали и разливали поверх глинистого слоя гидромассу чернозема. Миллионы кубометров плодородной земли были перекачаны из Чернореченской долины. И вот обновленная земля покрылась фруктовыми садами, переселенными сюда из горных районов, рощами, парками, огородами.
Все это стало возможным благодаря новой технике, в разработку и внедрение которой так много энергии вложил и он, Трофимов.
Она вспомнила и первую встречу с ним. Это было в его кабинете.
Робко постучав в дверь и не услышав разрешения войти, она тихо переступила порог. Она не сразу увидела его. Трофимов стоял у окна, опершись рукой на раму, и задумчиво глядел куда-то вдаль. Он стоял к ней в профиль, и первое, что бросилось ей в глаза, был розоватый шрам на его левой щеке.
— К вам можно? — спросила она, невольно залюбовавшись его высокой стройной фигурой.
Он ничего не ответил, продолжая стоять в том же положении, и ей пришлось повторить вопрос.
— Ах, да, входите, — как-то безразлично сказал он и прошел за письменный стол, не предлагая ей сесть.
Сам он также не сел. Так они и стояли друг против друга. Безучастно он выслушал ее просьбу. Выражение его лица и грустных глаз за все время разговора ни разу не изменилось. Казалось, он не слышал ее и не понимал, чего она хочет, и ей приходилось повторять свои слова.
