«Какой молодой, а уже главный инженер объединения. Только какой-то странный», — подумала она. Лишь после она узнала, что всего за несколько дней до их разговора он похоронил отца.
Больше таким Ольга никогда его не видела.
Так они ехали молча, погруженные каждый в свои думы. Наконец Алексей Петрович нарушил молчание.
— Вам нравится Приморск, Ольга Петровна?
— Сейчас да.
— А раньше? — на секунду Трофимов повернул лицо к Ольге, и их глаза встретились.
— Не знаю, — тихо ответила она, опуская ресницы.
Алексей Петрович почувствовал, как что-то радостное шевельнулось в груди. И он весело сказал:
— А мне всегда нравился. Вот я люблю Москву. Я полюбил ее, когда учился там в институте. Но все равно, когда из Москвы возвращаюсь в Приморск, каждый раз переживаю особое, приятное чувство. И если бы мне пришлось сейчас уехать надолго из Приморска, я стал бы скучать…
Он чуть было не добавил: «по вас», но удержался.
— И я бы тоже не могла сейчас уехать из Приморска, — голос Ольги стал еще более тихим.
— Даже в Москву?
— Может быть, даже в Москву.
Ольга долго смотрела куда-то в сторону. Потом спросила:
— Алексей Петрович, скажите, зачем вы тогда у Штанько настояли на выполнении заказа на последние две колонки? Ведь вы знали, что я не права.
Алексей Петрович, как бы собираясь с мыслями, не сразу ответил:
— Нет, не прав был я.
— Неправда! Вы тогда правильно сказали, что я могу еще работать на старых колонках. Если бы даже не было старых колонок, то трех новых нам бы тоже хватило, — мы могли работать в две смены.
— И все-таки не прав был я, — твердо сказал Трофимов.
— Как так?
— Видите ли, Ольга Петровна, каждый человек должен верить в свое дело. А если он в него верит, то оно для него самое главное. А я пытался уверить вас, что самое главное — мое, хотел подорвать вашу веру в свое дело. И вы правильно сделали, что стали отстаивать интересы лаборатории. А иначе, что могло получиться? В тот день вы бы отказались от своих колонок, на другой день — от реактивов и еще от многого другого. Лаборатория работала бы с каждым днем хуже, а вы бы утешали себя тем, что все это ничего, есть, мол, дела поважнее. А раз ваше дело неважное, то стоит ли для него так стараться. И развалилась бы лаборатория окончательно.
— Уж очень мрачную картину вы нарисовали, Алексей Петрович, — засмеялась Ольга.
— Скажите, Ольга Петровна, верите вы в морскую нефть, в то, что мы ее добудем?
Лицо Кирилловой сразу помрачнело. Помолчав, она ответила:
