— Трофимовский прихвостень! — бросил ему вслед Родионов, потирая онемевшие кисти рук. С мрачным лицом, пошатываясь, он вернулся к столику.
Белоцерковский наклонился к самому уху Родионова и быстро зашептал:
— Ты будешь главным инженером объединения. Только нельзя сидеть сложа руки. Надо положить на обе лопатки Трофимова. И это должен сделать ты. У меня есть план.
— Ну? — тупо уставился на приятеля Родионов.
— Всю его работу надо показать в соответствующем свете. Необходимо доказать, что Трофимов авантюрист. А это сделать нетрудно.
— Ерунда! Я с самого начала был против всех его мероприятий и сам же пострадал.
— Нет, не ерунда, Александр Емельянович. Сейчас ты все поймешь. Трофимов заслужил славу талантливого инженера на законтурном заводнении? Да? Ты был против перенесения опыта восточных районов сюда, в Приморск. Почему? Потому что там нефть залегает в спокойных складках и условия для заводнения идеальные. Здесь совсем другое дело. Каждая складка похожа на перевернутую тарелку, разбитую на мелкие куски. К тому же месторождения здесь старые. Ты, Александр Емельянович, предупреждал, что возможно обводнение и гибель залежей нефти?
— Предупреждал и был разбит.
— Совершенно верно. А сейчас что оказалось? Ты оказался прав, а действия Трофимова — чистейший авантюризм.
— Как так?
— Очень просто. Законтурное заводнение мы применили почти на всех промыслах. Да? А что мы имеем в Белых камнях? Что?
— Ну, обводнение самой залежи.
— Вот именно обводнение. И вместо нефти добываем почти чистую воду. Холодную балку тоже обводнили. А Черную речку? А Кирьяновскую долину? Кто был прав: ты, Александр Емельянович, или Трофимов?
— Да, но на других промыслах, где применено законтурное заводнение, мы сейчас добываем нефти в полтора раза больше, чем раньше.
— Это ничего не значит. Добыча повышается лишь вначале. Вперед надо смотреть, Александр Емельянович. Под угрозой обводнения находится еще много промыслов. Что хотят сделать Воронин с Трофимовым? Ускорить заводнение Светлоозерского месторождения и других промыслов. А добыча нефти уже сейчас начинает падать. План не выполняем. Задолжали полмиллиона тонн. А дальше что? Крах!
Белоцерковский замолчал, выжидающе глядя на отупевшего от водки Родионова. Родионов некоторое время смотрел на приятеля, стараясь вникнуть в смысл его слов. Потом лицо его перекосилось в нехорошей улыбке. Он сказал:
— Ты, Борис, хоть и подлец, а светлая у тебя голова. Давай выпьем.
