Дубравин замолчал. Задумчиво глядел в пространство Алексей Петрович.
Его лицо, казалось, не выражало ничего. Только шрам на левой щеке — постоянное свидетельство о годах, проведенных на фронте, — стал бледней. Мысли, вызванные словами профессора, сменяли одна другую. Он видел море, то бушующее и беспощадное, то безмятежно спокойное и ласковое. Он почти физически ощущал нефтеносные песчаные массивы, придавленные многокилометровой толщей морского дна и тяжестью воды.
Ожидая продолжения разговора, не шевелясь, сидел и Зарубин. Корреспонденту казалось, что Алексей Петрович вот-вот заговорит. Но нарушил молчание профессор:
— Если вы, Алексей Петрович, согласны, то завтра вылетаем. Воронин все знает. Вот вызов. — И Дубравин передал Трофимову короткое письмо, подписанное министром.
Трофимов продолжал молчать, держа в руках письмо и не заглядывая в него.
— Ну, а если вы не согласны, то мне разрешено не вручать вам этот документ, и тогда вы о нем ничего не знаете.
— Нет, дело тут не только в моем согласии, — тихо, но раздельно произнес Алексей Петрович, взгляд которого попрежнему был устремлен в пространство.
— В чем же еще?
— Вот мы говорили с вами об оживлении мертвых промыслов. Но ведь еще далеко не все промыслы оживлены. Есть еще богатейшие нефтяные месторождения и залежи, хищнически загубленные еще до революции. Нефти в них уйма. Но она почти мертвая. Взять ее трудно. Да вот хотя бы промыслы Белые камни…
— Да, я помню. Когда-то там били тысячепудовые открытые фонтаны. А сколько газа зря выпустили!
— Вот-вот. Газ выпустили — и вся пластовая энергия ушла на воздух. Нефти там много, а отбираем мы ее в час по чайной ложке. И все потому, что вновь сообщить энергию пластам не можем. Пытались нагнетать в нефтеносные пласты газ, чтобы восстановить давление. Ничего не выходит. Эти старые, худые скважины, с грехом пополам зацементированные при царе Горохе, сделали промысел, как решето. А с созданием законтурного водяного подпора совсем ничего не получается. Вода идет куда угодно, только в нужных пластах не держится, заливает нефтяные поля и еще больше портит дело. Вот если бы удалось изолировать нефтеносные пласты от водоносных, тогда бы можно было закачать в нефтяные залежи газ, восстановить давление и дать залежам законтурный водяной подпор. Подготавливаем мы кое-какое оружие против этой беды, но оно еще не готово. И мне бы хотелось это дело закончить.
— А кроме вас, Алексей Петрович, это дело некому возглавить?
