— Да ладно, — сказал Олег в ответ. — У нас уже два километра сплошных церемоний. Надо же хоть немножко жизни!..
— Олег, делай, пожалуйста, то, что я тебе скажу, — потребовал Саша решительно.
— Все, все, — миролюбиво сказал Олег.
Начало бала было строго регламентированным ритуалом. Дамы и кавалеры выстроились попарно в два рада и склонились перед бароном.
Олег подошел поближе, взял приготовленный для почетных гостей стул, взобрался на него, скинув предварительно туфли, и с этой верхней точки начал съемку. Супруга бургомистра глянула на него с ужасом, но бургомистр одернул ее.
Барон взял с подноса, поднесенного Клаусом, белоснежный платок, поднял руку и взмахнул им. Тотчас заиграла музыка, танцоры начали поклоны в сторону барона, почетных гостей и друг друга. Олег снимал все это, стоя на стуле.
Барон улыбался с надменной благосклонностью, испытывая самые противоречивые чувства. Он был горд тем, что является господином бала, что эти мужланы кланяются ему и исполняют все его повеления, но сама спесь этих городских выскочек глубоко возмущала его, вызывая гнев и раздражение. Его оруженосец уже подмигивал кому-то из молодых девиц, быстро пьянея от обилия почестей.
Поклоны закончились, и начался собственно танец, тяжелый и церемонный средневековый гавот, не очень-то отличающийся от предваряющих его поклонов.
Марина и Паулиц стояли в стороне, у колонн.
— Мне это не кажется веселым, — призналась Марина.
Паулиц усмехнулся.
— Конечно, это же парад чести! Не беспокойтесь, позже все оживится и вы получите веселье. Вы еще не передумали танцевать со мной?
— Конечно, нет, — сказала Марта, глянув на него с вызовом. — Я хочу этого!
Паулиц почтительно склонился перед нею, скрывая свое волнение. Эта иноземная красавица вела себя совсем не так, как знакомые ему девушки, и в этом была тайна ее обаяния.
— Много веселья будет на карнавале, — сказал Паулиц, распрямившись. — Вы не пожалеете, что приехали к нам, госпожа.
— Я надеюсь на это, — сказала Марина, продолжая смотреть на него с вызывающей многозначительностью.
Это совсем смутило геймбурга, и он поспешил перевести ее внимание на другой объект.
— Посмотрите, как кривится барон!
Барон Эрик фон Розенден по-прежнему снисходительно улыбался, но теперь в глазах его искрилось холодное бешенство, которое он и не пытался скрыть. Оглядевшись вокруг, он заметил Сашу Горелова и подозвал его пальцем. Ему был нужен собеседник, кто бы мог его понять.
— Обратите внимание, мессир, как неуклюжи эти свиньи, — с усмешкой произнес он.
