Супругам предоставили соответствующий номер, а Олег с Колей получили по отдельной комнатенке с кроватью, деревянным седалищем, которое одновременно являлось сундуком, и принадлежностями туалета в виде кувшина с водой, тазика для умывания и ночной вазы. Для местных условий это было верхом обслуживания, хотя канализация, по слухам, была в употреблении уже у древних римлян.
Олег, вселившийся в свою комнату, немедленно занялся проверкой аппаратуры, а Коля, указав слуге, куда бросить вещи, остановил его на выходе, ткнув пальцем в грудь.
— Как звать?
— Виллифредом, ваша честь, — отозвался тот с поклоном.
— Город знаешь?
— Город? — переспросил с удивлением слуга. — Какой город?
— Ваш город, — сказал Коля. — Где здесь можно со вкусом поразвлечься? Понимаешь?
Он столь гнусно при этом ухмыльнулся, что Виллифред понял его сразу.
— Конечно, ваша честь, — сказал он с пониманием. — У нас есть места, где можно славно гульнуть, если вы это имеете в виду.
— Покажешь?
Слуга в замешательстве кашлянул.
— Если вы попросите хозяина отпустить меня, то я с удовольствием…
— Прекрасно, — сказал Коля. — А теперь сгоняй на кухню, притащи какой-нибудь закуски и стаканы.
— Стаканы? — не понял слуга.
— Можно кружки, — поправился Коля. — Две.
После чего достал из сумки и поставил на столик для умывания непочатую бутылку водки.
В комнате, предоставленной Саше с женой, стояла большая кровать под балдахином, стол со стульями, сундук. Деревянные стены были украшены резьбой, на столе стоял подсвечник с пятью свечами, в камине на всякий случай были приготовлены дрова, но окно не имело стекол, и, кроме фигурной решетки, его могли прикрыть только глухие ставни. Утешало то, что погода в городе стояла летняя, и открытое окно можно было посчитать удобством, а не трудностью.
В тот вечер бургомистр назначил бал в ратуше по случаю приезда барона с гостями. Это было не более, чем протокольное мероприятие, но Марина немедленно решила надеть на себя платье, подаренное ей еще при дворе герцога, и это облачение потребовало дополнительных усилий, ради чего в комнату Гореловых были вызваны две служанки. Они-то и облачали Марину, пока Саша смотрел в окно, пребывая в настроении меланхолическом.
По улице внизу прошел старик, сгорбившийся и опиравшийся на палку. Из двери напротив вышел какой-то благообразный господин с кошельком на поясе и приветствовал старика со слащавой улыбкой. Старик кивнул ему, не останавливаясь. Саша подумал о том, что это готовый эпизод, не нуждающийся ни в каких текстах для толкования отношений.
