Шадрин посмотрел на беременную Петракову и с тоской подумал: «Если б ты знала, как я не хочу с тобой конкурировать. Как все нелепо!.. Нет, лучше на завод, к станку, там больше воздуха… Там жизнь, там живые люди и сильные машины…»
С ощущением тяжелой усталости закончил Шадрин свой первый рабочий день в нотариальной конторе. Когда возвращался домой, в ушах его стоял разноголосый галдеж толпившейся у перегородки очереди. В этот галдеж врезался старческий дискант Николая Ивановича: «Следующий!» И как светлое пятно от прожитого дня, перед глазами Дмитрия всплыл образ светлокосой девочки, у которой не стали заверять копию только потому, что Николай Иванович нашел в ней подчистку. Девочка так растерялась, так стыдливо покраснела, когда Шадрин случайно уронил взгляд на ее обветренные рабочие руки. «Наверное, уже трудится где-нибудь на стройке. Хочет подать документы на вечернее отделение техникума. Кто знает, придет ли она завтра с новой копией? Не раздумает ли из-за этой мелочи идти еще раз в нотариальную контору?»
На следующий день Шадрин с утра заехал в Министерство высшего образования и забрал у Пьера свои документы. К Зонову заходить не решился.
А через полчаса Шадрин уже сидел рядом с Николаем Ивановичем и старался представить себе лицо Спивака, который, откинувшись на спинку кресла, читал его анкету, характеристику и трудовую книжку. «А впрочем, все равно, — подумал Дмитрий. — Сегодня все решится. Лучше сразу, чем через неделю, когда он даст отпуск беременной Петраковой».
Не разгибая спины и делая вид, что он старается не пропустить ни единой мелочи, Шадрин следил за Николаем Ивановичем и кое в чем уже начал помогать ему. Тот делал вид, что всецело доверяет своему подшефному, но тут же тщательно проверял: как бы ученик его не пропустил какую-нибудь неточность или подчистку.
…И снова, так же как вчера: копии справок, дипломов, решений суда, обвинительные заключения, трудовые книжки, обязательства, доверенности, завещания… Штампы, росписи, штампы… И все это нужно было зарегистрировать в книге, занумеровать, поставить число.
«Ничего… — успокаивал себя Шадрин. — Под Жлобином, в сорок четвертом, когда всю зиму лежали в болотах, было хуже. Грязь, холод, фурункулы, пшенная каша-изжога… А все осталось позади, все пережито».
Рассуждая сам с собой, Дмитрий не заметил, как сзади к нему подошел Спивак. Слегка тронув Шадрина за плечо, он позвал его взглядом.
Шадрин вошел в кабинет ответственного нотариуса и понял, что Спивак теперь уже был не тем добряком-шутником, каким он казался вчера.
