Шадрин пододвинул к столу старого нотариуса свободный стул и сел рядом с ним, чувствуя на себе взгляды людей, томившихся в очереди за перегородкой. Женщины-нотариусы, до слуха которых донесся разговор Спивака с Николаем Ивановичем, косо и затаенно посматривали в сторону Шадрина.
Дмитрий обернулся вправо и заметил, что на него пристально, в упор смотрит женщина с округлым животом. «Ах, вот она, та самая Петракова, которую я должен сменить», — подумал Шадрин. Через минуту он снова бросил взгляд вправо и снова на какое-то мгновение встретился с тревожным взглядом Петраковой. В глазах ее он уловил не то затаенный страх, не то отпечаток досады.
По знаку Николая Ивановича Шадрин пододвинулся к нему еще ближе. Перед старым нотариусом лежало заключение судебно-медицинской экспертизы. В документе говорилось, что в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое июля гражданке Силютиной были нанесены телесные повреждения в область головы, в результате чего засвидетельствован кровоподтек под правым глазом. Внешние границы кровоподтека проходят между надбровной дугой и нижней костью глазной орбиты. Вывод акта гласил: «Без расстройства здоровья».
Шадрин поднял глаза на Силютину. Ее правый глаз заплыл в багрово-синюшном подтеке.
Приложив к лицу вчетверо сложенный носовой платок, Силютина всем своим могучим, грудастым корпусом подалась вперед, навалившись на перегородку.
— Скажите, пожалуйста, гражданин нотариус, а почему они написали «без расстройства здоровья»? — Голос Силютиной своей басовитой хрипотцой можно было спутать с мужским голосом.
— Не могу знать, — не глядя на Силютину, отмахнулся Николай Иванович, сличая тексты оригинала и копии. — Экспертам виднее, они специалисты, на этом сидят.
— Как же это без расстройства, когда он, паразит, анкоголик несчастный, на мне живого места не оставил! А это что вам — разве не расстройство?! Второй день ношу фонарь под глазом. Стыдно людям в лицо глядеть. — Силютина отняла от лица носовой платок и ткнула указательным пальцем в синяк. — Все мое здоровье подорвал, фулюган проклятый.
Николай Иванович, еще туже стянув узелок губ, с особым смаком потер штемпель о пропитанную чернилами подушечку, потом резким движением твердо и уверенно опустил его на копию, поставил число и размашисто, лихо расписался.
Пока он регистрировал копию в книге, гражданка Силютина, вертя по сторонам головой и словно ища сочувствия у толпившихся в очереди посетителей, бушевала за перегородкой. Из ее бессвязных фраз можно было понять, что избил Силютину ее же собственный муж, на которого она подает в суд. А избил за то, что случайно увидел, как она в субботу вечером вышла из столярной мастерской домоуправления с плотником, который чинил ей метлу. Ревнивому мужу показалось, что метлу они чинили больше часа. В этот же вечер, после получки, пропив половину зарплаты, он избил жену так, что она выскочила из дому в одной ночной рубашке.
