— Говорите, университет закончили?
— Да, университет.
— Недурственно…
Поглаживая борта новенького чесучового костюма, Спивак о чем-то сосредоточенно думал, отчего складки на его низком лбу накатывались одна на другую розовыми мясистыми валиками.
Рассматривая диплом Шадрина, Спивак удивленно покачал головой:
— Ого!.. Мать честная, курица лесная… У вас и диплом-то не простой, а золотой! С отличием… Ишь ты!.. Говорят, такие дипломы вручает сам ректор, и непременно под оркестр. Это что — правда?
— Правда.
— Ума не приложу!.. — Спивак развел руками. — На вашем месте я бы претендовал на пост начальника главка, а вы подались в нотариальную контору. Смехотура!..
— Прежде чем направить меня к вам, наш общий друг и товарищ Георгий Викторович напомнил мне детскую сказочку о маршале и маленьком капрале.
— О, Зонов на эти байки мастер! Знаю я его, приходилось от него слышать и не такие сказочки. А ведь с ним вместе воевал. Был старшиной у него в роте. Бесшабашный… Как только головушку донес до Берлина. Как заговоренный. — Спивак встал с кресла, подошел к окну, пошире распахнул форточку и снова вернулся к столу: — Ну вот что, дорогой мой человек. Раз руководство сочло нужным направить вас к нам, — значит, так нужно. Им с горы видней. Когда думаете приступить?
— Хоть сегодня.
— Тогда нечего мешкать. Пойдемте, я познакомлю вас с Николаем Ивановичем, он вас введет в курс дела.
Вслед за Спиваком Шадрин прошел в большую комнату, где за канцелярскими столами, склонившись над документами, застыли в своих сосредоточенных позах работники конторы.
Николая Ивановича он узнал сразу: все остальные сидящие за столами были женщины. Спивак подошел к столику нотариуса, пожилого сухощавого человека. Николай Иванович был настолько лыс, что Дмитрию подумалось: росли ли когда-нибудь волосы на его голове? Приподняв очки в белой металлической оправе, он выжидательно смотрел на Спивака. Бесцветные губы Николая Ивановича сошлись в скорбном, озабоченном узелке. Такие губы Шадрин не раз видел у богомольных деревенских старушек, которые все о чем-то вздыхают, о чем-то горюют, кого-то жалеют…
— Слушаю вас…
Спивак кивнул в сторону Шадрина:
— Практикант. Научите. Посадите пока на копии вместо Петраковой. Через неделю она уходит в декрет.
Спивак легонько похлопал Дмитрия по плечу и, предупредив его, чтоб завтра он приходил со всеми документами, закрыл на замок свою комнату и вышел из конторы. На ходу он сказал Николаю Ивановичу: если кто будет звонить — он у руководства.
