Я думала о картах сокровищ, огромных окнах и горных вершинах. Я не заметила, как в комнате закончился воздух, как вы с отцом смотрели друг на друга. На острие бритвы. В шаге от боевых мин на паркете, о которых я совсем позабыла.
– Иди наверх, Элли, – сказал отец.
Я побежала наверх, перепрыгивая через ступеньки и напевая по пути к своей комнате. Вентиляционное отверстие в моей спальне выходило на кухню. Я улеглась на него и стала подглядывать. Я видела не все, но достаточно.
Ни ты, ни отец не сдвинулись с места. Вы уставились друг на друга. Я думала, что вы оба будете радоваться, но над вами что-то нависло, и мне вдруг стало совсем не по себе. Я перестала отбивать ногами ритм и напевать.
– Горы, значит?
– Абель, мы просто фантазировали. Просто замечтались, пока шли домой.
Отец потянулся к стакану с виски – я даже не заметила, что он стоял на столе, – и опустошил его.
Я посмотрела на тебя; ты со всей силы зажмурилась.
Отец встал, его стул, поскрипывая, покатился по полу.
Пощечина была подобна удару грома.
Отец нависал над тобой. Ты прижимала ладонь к щеке. Твои плечи дрожали от частого дыхания, а потом твой взгляд взметнулся вверх, к потолку, и ты посмотрела на меня сквозь вентиляционное отверстие. Я уже поднималась на колени, чтобы побежать на первый этаж, проверить, все ли с тобой в порядке. Но ты едва заметно качнула головой, и я поняла, что мне нужно оставаться на месте. Мне пришлось просто смотреть – я ничего не могла сделать. Я затаила дыхание.
Отец взял тебя за волосы и уткнулся носом в твою шею.
– Не думай, что я не знаю тебя, Регина. Ты уже однажды бросила меня. Больше ты от меня не уйдешь.
Ты закрыла глаза и слабо кивнула. Он понизил голос:
– А если ты попытаешься, Регина, клянусь, если только попробуешь погнаться за горами или за мечтами… я отправлюсь за тобой. Я найду тебя. И ты пожалеешь, что ступила за порог этого дома.
Потом он тебя поцеловал с тем лишь, чтобы, оторвавшись от твоих губ, сказать:
– Ты моя, и ты никуда от меня не денешься.
И мы никуда не поехали. В тот день ты впервые нарисовала себе кукольное лицо. Насилие тайком прокралось в наш дом, и все, что мне оставалось, – это отводить взгляд и прятаться. Захват. Пощечина. Толчок в стену. Он избивал тебя, а после того, как ты закрывалась в ванной, включала душ, чтобы тебя никто не слышал, и пыталась перестать задыхаться от слез, он возвращался и гладил тебя по волосам. Он нашептывал извинения и тыкался носом в твою шею. Он давал обещания, которые никогда не сдерживал, а ты фыркала, но все равно слушала его, чтобы он подольше гладил твои волосы.
