– И вы, конечно, засомневались.
– Да, он так усердно заверял, что будет уходить от выстрела, что моя уверенность, что он этого не сделает, сильно возросла. Так из игры "вправо – влево" получилась игра "вправо – влево – никуда". Он блестяще разбил шансы. Демонстрировал презрение ко мне и к опасности. Якобы хочет красиво остаться на месте, а пуля пролетит сбоку от него, а он только презрительно ухмыльнется. Но особенно он укрепил мою уверенность, когда запустился таймер.
– Вы поэтому не выстрелили сразу?
– Да, я смотрел куда он смотрит. Согласитесь, если человек в его положении твердо намерен уклониться, неважно в какую сторону, то он наверняка будет смотреть на руки противнику. Но если он смотрит в глаза, значит шанс, что он не будет уклоняться, становится еще выше.
– Оцените этот шанс. Хотя бы приблизительно.
– Сорок процентов.
– Понятно. А как распределялось "вправо – влево"?
– Почти один к одному. Он так хорошо тренирован, что я никак не мог определить его предпочтений. Он правша, и поэтому рефлекторно предпочитает уклоняться влево. Но он знает, что все это знают, поэтому на его рефлекс надежды не было.
– Вы сказали "почти". Поясните.
– Это не зависело от сержанта, это зависело от помещения. Шанс на успех был чуть больше, если бы я стрелял влево. Тогда сзади сержанта оказалась бы металлическая пластина на двери, видите? Она очень узкая, да и энергия пули слишком большая, но всё-таки был микроскопический шанс, что она рикошетом отлетит назад и попадет Наю в голову. Тогда бы я выиграл.
Следователь сжал зубы и быстро вышел из комнаты. Там он напился воды и с грохотом поставил стакан на стол. Помощники напряженно молчали.
– Кто-нибудь положит сюда полотенце или нет?! – с раздражением накинулся он. – Я сколько раз должен говорить!
Через минуту допрос продолжился.
– Вы строите такую цепочку при самом мелком событии?
– Когда речь идет о жизни нет мелких событий.
– Не морочьте голову! – вспыхнул следователь. – Речь шла не о жизни, а об одной минуте!
– Хорошо, об одной минуте моей жизни, как вам угодно, – миролюбиво согласился Цеб.
Уоннел взял себя в руки. Цеб в свою очередь спросил:
– Скажите, Най правду говорил о своей семье?
– В том-то и дело, что правду. А что вам?
– Просто хочу уточнить для вашего понимания. Если бы он, допустим, солгал, а я бы об этом догадался, значит я понял бы, что он нарочно нагоняет драмы. Тогда бы он переиграл и на самом деле показал, что хочет отклониться. Я бы заподозрил его в двойном обмане, как он выразился. Тогда я стрелял бы вбок, и его шансы и вправду были бы один к одному. Но, с другой стороны, я с самого начала сказал, что видел его раньше, и он мог предположить, что я случайно знаю о его семье. Поэтому он на всякий случай сказал правду.
