– Я был музыкантом, вел богемную жизнь. Изредка пил наркотические добавки вместе с алкоголем.
– Тогда в вашей среде это было в порядке вещей?
– Трудно сказать. Всё было скрыто, никто ничего не знал. Я сам был знаком только с одним нужным барменом, но у того редко что-то появлялось.
– Я так понимаю, этим барменом был…? – следователь назвал имя, но на записи я услышал только цензурное бульканье.
– Да, это он. Он давно умер.
– Всё-таки, давайте подробней о болезни. Когда и как?
– Это было в тот вечер, когда я получил премию. Прямо с телешоу я на радостях пошел из бара в бар и здорово напился. Встретил того бармена, он рассказал мне, что познакомился с хорошим человеком, и теперь постоянно будут особые коктейли. Сказал, что от того человека кое-что есть. Я был в таком веселом настроении, что смешал два наркотика разом. И тут я, как вы говорите, заболел.
– Как быстро подействовал напиток?
– Я даже не успел допить.
Следователь удивленно поднял брови.
– Однако! Но попробуйте вспомнить те наркотики. Дозы, в какой форме, названия?
– Один из них назывался "Черный свет", второй не знаю. Всё это с алкоголем, так что уточнить не могу.
– Но вы сказали, что смешали два.
– Да, перелил из двух стаканов в один, заиграли пузырьки, мне это показалось смешным.
– "Черный свет"… – пробормотал Уоннел. – И впоследствии вы не пытались его найти?
– Найти? Зачем? Я мгновенно протрезвел. Раз и навсегда. Всё уже было при мне. А искать отраву, которая сократит мне жизнь, не входило в мои планы.
– Понимаю. Давайте дальше. Зачем вы заморозили себя?
– Чтобы продлить свою жизнь.
– Вы ее, конечно, продлили, но ведь это был анабиоз, он затормаживает всё тело, и мозг в том числе. Ваш разум в это время не жил, если грубо.
– Да, этот шанс почти не сработал. Я знал что при глубокой заморозке буду без сознания, но сам выход из анабиоза мог подарить мне несколько дополнительных дней или хотя бы часов.
– Подарил? – с еле скрываемой злостью спросил следователь.
– Думаю, нет, – спокойно ответил Цеб. – Трудно сказать.
– Но ведь вы могли согласиться на операцию без всяких заморозок и жить себе дальше.
– Это никак не увеличивало срок моей жизни, потому что на операции узнали бы о моей второй болезни. Как потом оказалось, о ней бы не узнали, но я так думал.
– И для вас разоблачение равносильно смерти?
– Да.
– Но ведь вас вылечили. Операция так и так состоялась.
– Верно, я бы всё равно пошел на нее. Поэтому не было разницы: идти добровольно сразу, или сделать попытку анабиоза, а потом меня бы вылечили насильно. Был шанс продлить срок до операции на несколько дней, я его использовал.
