То, что при этом погибли девять человек, видимо, никак не расстраивало Цеба. Он не принимал их жизнь во внимание. Уверен, именно это думал следователь, глядя на убийцу.
– Почему вы так долго молчали после ареста?
– Потому что на операции вылечили мою болезнь, но не убили меня самого. То есть не убрали те клетки, которые составляют мою суть: маршала и генералов, как вы их назвали. Когда я пришел в себя, то сразу понял что не разоблачен. Я был всё тем же. Значит мне надо было молчать и надеяться что мою настоящую болезнь не раскроют. Тогда бы меня отправили в пожизненное заключение. В тюрьму или в клинику – неважно. Но ваши эксперты зацепились за мой давний страх перед глубоким сканированием, и к несчастью разоблачение состоялось. Теперь мне грозит вторая операция, на которой меня убьют. Поэтому я пошел на сотрудничество.
Мотив преступления и последующего поведения Цеба стал понятен.
– Всё ясно, – сказал Уоннел. – Давайте вернемся к началу. Вот вы заболели. Как я понял, вы заболели мгновенно, но для себя вы болезнью это не считаете. Опишите ваше состояние в тот момент, ваши чувства.
– Состояние описать очень легко. Оно точно такое же, как сейчас. Оно же и чувства, если вам угодно.
– Пожалуйста, чуть подробней, – попросил заинтригованный следователь.
– Это можно, но я хочу есть, – разочаровал его Цеб. – Мне нужно вовремя питаться.
Состоялся долгий перерыв на питание. Уоннел ходил из угла в угол среди коллег в соседнем зале, откуда те наблюдали за допросом. Каждый из них советовал что надо спросить и как вести допрос, но Главный только отмахивался.
– Бросьте, – говорил он. – Цеб и так всё выложит как на духу. Будет надо, суну ему два часа, он на ушах запляшет.
Эксперты тоже влезли:
– Послушайте, но чего стоят его слова? Если он под действием постоянной злой воли, то ничему нельзя верить. Его слова не примут ни в одном суде. Ему лишь бы говорить и тянуть время. А что говорить, ему всё равно.
Но и от этого Уоннел отмахнулся:
– То-то вы, господа, открытие сделали. Всё, что вы говорите, стало понятно только он рот раскрыл. Но мне всё равно. Закончу допрос, потом решим. Да он уже главное рассказал, его хоть сейчас под лазер пускай, мое слово.
Когда допрос продолжился, следователь попросил:
– Господин Цеб, опишите ваше внутреннее состояние. Самоощущение, если точнее. Как я понял, оно у вас одинаковое с двадцати восьми лет и по сию пору. Какое оно?
– Мое состояние очень простое, но я затрудняюсь его донести.
