Итак, Цеб молчал и не шел на контакт с Уоннелом. Следствие быстро разобралось во всём остальном, выявило технику преступления, восстановило его хронологию, и только мотив повис в воздухе. Сами поступки Цеба были изучены досконально, но причина этих поступков совершенно не просматривалась. Убивать людей, чтобы заморозить себя и полежать две недели без сознания? Но ведь разморозят, нельзя же этого не понимать.
Оставалось предполагать лишь чистый приступ кровавого безумия, единственную в своем роде разновидность психоза. Но этот мотив никуда не годился, доктора хором заявили, что болезнь не могла привести к психозу. Безумие, если оно и было, то было независимо от болезни.
Как назло, дополнительных признаков сумасшествия у Цеба не нашли. Он сладко спал, хорошо кушал, все его органы, включая мозг, правильно реагировали на тестовые раздражители. Он лишь молчал, но в его случае молчание нельзя было трактовать как признак сумасшествия, ибо он мог просто затягивать следствие по каким-то своим причинам, то есть поступал рационально.
Оставалась последняя зацепка – давний страх Цеба перед глубоким сканированием. Что с ним было не так? Откуда это недоверие к безопасной и безболезненной процедуре? Провели это сканирование еще раз, но ничего нового не увидели. Тогда решили применить крайнее средство – погружённое сканирование. Это такая промежуточная стадия между глубоким сканированием и переносом. Я ее проходил в свое время, она применяется только с научными целями, для медицины она бесполезна, там вполне хватает методов попроще.
Цеба пропустили через это чудо техники и создали модель его мозга. Поначалу ничего странного не заметили, аналитические программы тоже не увидели аномалий, но один нейрофизиолог буквально на интуиции что-то почувствовал. Он подключил к этому делу инженеров, процедуру чуть изменили, теперь сканировали мелкими участками, но на относительно большом интервале времени. Собрали все данные в одну модель, и вроде бы ничего не было, но интуиция ученого уже била в колокол. Нужен был последний рывок.
Решили по новому методу прогнать мозг здорового человека. Вызвался тот самый нейрофизиолог, его голову просветили, цифры обсчитали и сравнили две модели. Что-то рядом, вот-вот ухватить, вертится решение.
Тогда позвали математиков. Те сравнили своими методами, тут и пошли открытия. Чтобы явственно понять различия, они из каждой исходной модели создали производную ей, где в узлах разместили не цифровые образы живых нейронов, а слепки взаимодействий сразу больших групп. На этих производных моделях разницу увидел бы и ребенок.
