– А я вот на природу рвусь, – закончила Ирина. – Не понимаешь, что ли, глупая?! Это ж моя последняя весна – что на нее из окна-то любоваться! Нет, пока ноги держат, я уж…
–
Опять за старое!
–
возмутилась Юля.
–
Самой лучше гораздо, а все в покойницы записываешься… Радовалась бы!
–
Так я и радуюсь,
–
усмехнулась тетка.
–
Ты еще не знаешь, какая это радость. Вот сама помирать станешь
–
тогда…
–
Тьфу ты… рядом с тобой даже неуютно как-то…
–
«Вздыхать и думать про себя: когда же черт возьмет тебя!»
–
конечно, неуютно, а ты как думала?
–
гнула свое Ирина.
Они осторожно зашагали но узкой дорожке, по которой там и тут были понатыканы лавочки для догуливающих свое раковых. Апрель стоял удивительный, листья распускались с утроенной скоростью, и жаль было думать о том, что сделают с ними какие-нибудь внезапные заморозки. Ирина Викторовна детски радовалась доставленным, наконец, туфлям и плащу и почти беззаботно вышагивала, неся на еще более пожелтевшем лице благодушно-мечтательное выражение.
Юля прикидывала, как еще раз забросить удочку насчет ключей от квартиры, только думала она не о «вольве», а о том, что за квартиру они не платили больше года, и как раз накануне пришла грозная бумага, где открыто грозили судом, а в долг двум нищим на грани развода никто из знакомых давать не собирался… Кактусы отпали – оставалось другое больное место – кошка Зайка, отвратительный капризный альбинос, жрущий только сырую рыбу и курятину. Юля ломала голову – что же такое может срочно потребоваться Зайке, что неоткуда взять, кроме как из теткиной квартиры но в голову, как назло, не приходило ничего путного: тетка даже за плащом ее в свой дом не послала, а велела принести «что постарей» из ее, Юлиного, гардероба…
«И ведь не выбросишь прямо сейчас проклятую скотину! – жалела Юля. – Чего доброго, эта сбрендившая мегера потребует доставить ее на свидание в больничный сад!». И тут же, словно подтверждение Юлиному благоразумию, мегера заканючила как раз о своей «котярушке», слово в слово повторив то, что Юля успела представить:
– У вас же с Вадиком машина есть. Вот поедете ко мне в следующий раз вдвоем – так и привезите, что вам стоит. Зайка машину хорошо переносит. А я ее хоть поглажу напоследок, беленькую мою…
«Вот ведь! – пообещавшись, подумала Юля. – Ни к одному человеку в жизни не привязалась, а кошку, как ребенка, нянчила.. Мразь такую… И это еще вопрос – удастся ли Вадьку уговорить навестить старуху: он ведь ее на дух не выносит…».
