Подменыш [Fan Edit] | страница 44

На мой взгляд, анализ Джеймса Джордана довольно хорош в том отношении, что остров — это смерть; он, однако, изрядно выходит за рамки текста, утверждая, что бросок камня — это апостольская идея веры без дел,[39] а также идентифицируя Пита Палмера и Питера Пальмиери как противостояние католических церквей, реформированной американской и старой дореформенной итальянской,[40] мы просто не видим в этой истории какой-либо напряжённости между некой монахиней старой школы и молодой американизированной — чтобы провести такую ​​параллель, данную тему упомянули бы вскользь (хоть и открыто), и лишь потом поэкспериментировали бы (втайне). Этот анализ же слишком таинственен с самого начала, хотя, учитывая имена Петра-Питера, Павла-Пола, Марии и Папы, итальянская фамилия действительно вызывает образы католической церкви. Думаю, что, наверное, именно его сознательный выбор зла как проявление свободной воли (примером может служить убийство лягушки) воздвигает барьер между Питом Палмером и этим святым семейством, тогда как его Подменыш навечно остаётся молодым; поэтому рассказ — это, в некоторой степени, религиозная аллегория. По воле случая вступив в борьбу со своей подменой, Пит получает проблески воспоминаний, которые могли бы принадлежать ему, если бы его не подменили во младенчестве и не забыли. Хотя Папа Пальмиери знает, что с его нестареющим сыном что-то не так, он совершенно забыл своего настоящего сына.

Остров не подвержен переменам — каждый камень и куст ничуть не изменились, однако не вспоминались, пока Пит не увидел их вновь; а переменное расстояние до берега завораживает: остров кажется ему ближе, чем он запомнил, будучи ребёнком, и гораздо бо́льших размеров. На противоположной стороне перспектива переворачивается, и берега Кассонсвилля кажутся ему далёкими как никогда, тогда как Пол считает, будто может докинуть камень до берега, и верит, что ему это удалось, хотя Питер Пальмиери заявляет, что это «Ни у кого не получится». Кажется, здесь сохранились остатки безвременья, и потому Пит Палмер решает больше не меняться. Неверленд Питера Пэна — это тоже остров, где останавливается время.

Сложно оспорить, что нестареющий мальчишка по имени Питер действительно заставляет вспомнить Питера Пэна и его Потерянных мальчишек. Дейв Толлман проводит многочисленные корреляции между капитаном Крюком и рассказчиком — некоторые, на мой взгляд, обоснованнее других; однако к этому образу Крюка вынуждают склониться следующие: черепаха с крючковатым клювом, пасть почтового ящика, которая норовит сомкнуться у вас на руке, дети, играющие в пиратов, и лягушка, которую убили, пронзив насквозь. На сей раз, однако, Питер и Крюк — две стороны одной монеты; и Вулф ещё много запутанных лет будет удваивать такие потенциальные противоположности.