, – предложил он, – со вкусом ясменника.
– Со вкусом кариеса, – поправил чей-то холодный голос.
Из-за спины Гарабины на свет выступила мадам Флорет. В стёганом халате и с розовым кремом на лице, в одной руке она держала папку с зажимом, а в другой – свёрнутое в трубочку письмо.
– Вам не стоит разбрасывать повсюду свои приглашения на полночные вечеринки, Куликов. – Она пристально всматривалась в купе. – Хтигаль? Опять вы! Что-то не припомню, чтобы я отводила вам спальное место в этом загоне! – Она побарабанила красными ногтями по своей папке.
– Загоне, – тихонько хихикнув, повторила Пегс.
– Как звучит правило номер два, Хтигаль? – спросила мадам Флорет.
«О нет, сейчас слишком поздно для того, чтобы вспоминать школьные правила», – устало подумала Флинн. От всех съеденных сладостей её мутило, и хотелось только одного – поскорее оказаться в постели.
– Никакого имбирснафа после полуночи? – попыталась угадать она.
Гарабина закатила глаза, а Пегс издала какой-то сдавленный звук, что-то похожее на «хрнчсон».
– Ночного сна, – тут же поправилась Флинн. – Никакого имбирснафа во время… ночного сна?
Мадам Флорет барабанила по папке, словно размышляла, не издевается ли Флинн над ней.
– Хтигаль, я поставлю вопрос о том, чтобы выгнать вас из поезда!
– Мне кажется, – подал в эту минуту голос Даниэль, – мы ещё ни одного павлина не выгоняли из поезда за то, что он в полночь пил имбирснаф. – Поднявшись, он шагнул к двери, где насыщенный свет ночных светильников растворялся в невесомом свете звёздного проектора, как краска в стакане воды.
При виде Даниэля у Гарабины сделалось такое испуганное лицо, что Флинн просто не могла не насладиться этим мгновением. На лице у неё появилась широкая улыбка.
– Даниэль! – Две-три секунды мадам Флорет смотрела на него не отрываясь. – Я же говорила вам, что Хтигаль будет шпионить и создавать проблемы, и… – Решив, очевидно, что её тревоги не для посторонних ушей, она оставила фразу незаконченной.
Даниэль вышел в коридор. Словно не услышав слов мадам Флорет, он оживлённо спросил:
– Что это у вас за чудесный крем, моя дорогая? В последнее время у меня что-то потягивает вот здесь, в углу рта. Как вы думаете, вдруг он и мне поможет? – Даниэль умолк, заметив уничтожающий взгляд мадам Флорет. – Ну, у меня ещё дела. – Он слегка поклонился. – Спокойной ночи, дамы и господа! И смотрите не проспите мне завтра утром Мадрид.
– Мадрид! Не смешите меня! – Мадам Флорет, возмущённо фыркнув, вооружилась папкой и ручкой. – Насколько мне известно, у Рейтфи Лаламби на кухне гора немытой посуды. – Она оглядела по очереди Флинн, Пегс и Касима. – Вот вы её и перемоете. Завтра к вечеру я хочу видеть надраенные до блеска тарелки. Причём все сто семьдесят пять. Перемыть дважды. Я дам указание Рейтфи работу вам не оплачивать. И берегитесь, если замечу, что этот добряк повар тайком сунул вам ролинги.
