.
– Тут и оправдываться не за что, – опустив глаза, пробормотала Пегс.
Флинн в замешательстве переводила взгляд с неё на баночку.
– Как это – турецкий мёд из Голландии? – громко спросила она, чтобы заполнить возникшую по вине Пегс неловкую паузу.
– Из Нидерландов, – поправил Касим. – Все сладости Рахенснаф оттуда. – Он протянул Флинн шляпную коробку. – Далл Рахенснаф – просто бог. Он производит лучшие сладости в мире. Их продают на вокзалах любой страны. Мне страсть как не терпится посмотреть, что предлагают в Мадриде.
Флинн заглянула в шляпную коробку – и просто глазам своим не поверила. Та была до краёв наполнена сладостями, которых ей не доводилось видеть ещё ни разу в жизни. Там лежали целая куча карамелек Зайденкрахер с ореховой помадкой внутри, съедобная бумага в виде разных знаменитых злодеев, пенящаяся жевательная резинка в тюбиках-обманках, которые выглядели совсем как настоящие тюбики зубной пасты (чтобы жевать их, делая вид, что чистишь зубы) и мешочек шоколадных звёздных талеров, чертовски похожих на чистое золото. На съедобной бумаге было написано «Каннибал есть то, что он ест». А на пакетике лилового порошка для приготовления шипучки – «Ожог гортани и лица – ты сможешь с этим справиться?».
Уголки губ Флинн дрогнули. У этого Рахенснафа своеобразное чувство юмора. Она попробовала «капитана Крюка» со вкусом черники.
Касим сунул Фёдору под нос узкую упаковку.
– Может, съешь кусочек злодейской бумажки? – спросил он.
Глаза Фёдора воинственно сверкнули. К счастью, в этот момент Даниэль, оторвавшись от турецкого мёда (да его больше и не осталось), поднял свою банку имбирснафа.
– Ну, так за что мы выпьем? – спросил он. – За новый цвет волос Касима, на этот раз зелёный?
– Нет, – сказала Флинн. – За поиск.
– Как угодно. – Даниэль качнул банкой. – За то, чтобы искать и находить. Ключи и цвет волос. Я вспомнил, что мне нужно переговорить с Кёрли.
Выпив глоток, он уже стал подниматься, как дверь опять с шумом откатилась.
– Я же сказала, что слышала голоса!
В освещённом коридоре, скрестив руки на груди и наклонившись вперёд, как статуя на носу корабля, стояла Гарабина. Судя по всему, из того, что происходило в купе, она могла разглядеть далеко не всё, потому что прошипела, не обращая внимания на Даниэля:
– Что это вы тут делаете в такое время?!
– Тебе косточки перемываем, – сказал Касим, протягивая ей упаковку злодейской бумаги. – Вот, пожалуйста! Возьми «бабу Ягу», – предложил он, – со вкусом ясменника.
