— А-а, — протянула Федулина. — А я думала, карточных…
— Кончай, Федулина, — с презрением повернулась к ней Быкова. — Что с тобой сегодня происходит, даже странно… Что о тебе девочка подумает?
И вдруг раздался тонкий писк, как будто крыса попала в капканчик:
— И-и-и-и-и-и! — это заплакала ставшая разом темно-фиолетовой невезучая Федулина.
А Мариночка Кондратенко не спеша расправляла прыгалку, наматывала веревочный лишек сперва на одну руку, потом на другую, потом встала в позицию и вдруг, ощутив, видно, прилив вдохновения, еле уловимым движением взметнула прыгалку и запрыгала. О, что это было за прыганье! Если бы у нас проводился чемпионат по фигурному прыганью, то Дюймовочка явно была бы чемпионкой. Она прыгала и на одной ножке, и на двух, и перекрещивая то веревочку, то ножки, и подпрыгивая очень высоко, так что прыгалка пролетала между ее туфельками и землей по два, а то и по три раза… Да разве в силах я описать все немыслимо трудные элементы такого прямо циркового номера! У девчонок дух захватило от зависти, а Мариночка Кондратенко прыгала еще искусней, еще изощренней, и казалось, что не человек прыгает через веревочку, а ангел порхает над грешной землей или там мотылек вибрирует над сладостным цветком.
А глаза ее безотрывно глядели в глаза новенькой. Ольга восхищенно следила за невероятными эволюциями раскрасневшейся беленькой девочки и скорее всего думала о том, что это, наверное, своеобразное предложение дружить, и всем видом своим показала, что весьма этому рада. Но вдруг Мариночка прекратила свой фантастический аттракцион, замерла, упершись обеими ногами в землю, и швырнула прыгалки под ноги Николаевой.
— На!
Николаева по простоте хотела нагнуться и поднять прыгалку, но какой-то внутренний протест помешал ей сделать это. Она распрямилась и поглядела на Дюймовочку. А кондратенковские подружки принялись восхищенно восклицать:
— Вот класс! Ну, дивно!.. Оторви и брось!.. Обалденно!.. Фирма!..
— Дай как следует, — сказала Оля Мариночке.
— А я как? — спросила Мариночка. — Девочки, это какая-то больная девочка. Она наклониться не может.
— Я могу, — сказала Оля мрачно. — Я только терпеть не могу, когда надо мной издеваются.
— Да кто над тобой издевается, девочка? Правда, девочки?
Все Мариночкины девочки закивали. А тут и ребята подошли, Марягин, Николаев, Рябоконь и другие.
— Вот гляди, Маряга, — сказала Дюймовочка. — Прыгалка лежит, можешь поднять?
— Могу, а что?
— А вот она не может. — И Мариночка кивком головы указала на Олю.
