— Туда, на Бахметьевку, чтобы сегодня не ходила, чтоб я тебя сегодня там не видел, чувствуешь? Увижу — уши оборву!..
Толокно в подтверждение скорчил свирепую гримасу. Глаза Мариночки наполнились слезами. Потом слезы выкатились наружу и заструились по щекам. Мариночка резко повернулась и пошла прочь от ребят. О, как она летела на зов брата, еле касаясь земли, и как теперь шла назад, к девчонкам, твердо печатая шаг… И какое у нее сейчас было злобное лицо!
— Хорэ? — спросил очень грубым тоном Игорястик. — Не послушаешься — я тебе сделаю. Договорились?
— Пошел к черту! — произнесла Мариночка сквозь зубы, не обернувшись.
Игорястик с безразличием сплюнул, мотнул головой, и троица двинулась со школьного двора.
— Что, Маришечка, что случилось? — участливо спросила ее Федулина, когда Марина подошла к девочкам.
— А тебе больше всех надо? — огрызнулась Дюймовочка очень похоже на Игорястика. — А ничего, так помалкивай!
— Правда, Федулина, что-то ты много выступать стала, — презрительно бросила Руфка Быкова, оттесняя Федулину с ее места возле Мариночки.
— Кончай, Федулина, — сказала Графова. — Надоело!..
— А ты знаешь, как это называется? — подхватила Дивова. — Неделикатность.
— «Миллион, миллион, миллион алых роз!»— запела, и очень музыкально, Мариночка Кондратенко.
— «Из окна, из окна, из окна видишь ты!»— подхватили девочки.
Конфликт был ликвидирован, все снова были вместе, и все дружно пели.
Но вот вдруг Мариночка выбралась из девчачьей группки и пошла по направлению к Оле Николаевой. Девочки переглянулись и двинулись вслед за ней с лицами постными и многозначительными.
— Дай попрыгать, — сказала Мариночка и протянула руку.
Оля остановилась и долгим взглядом поглядела на Дюймовочку, словно решая, как она должна себя вести.
Мариночка тоже глядела Оле в самые зрачки, словно экзаменовала: ну, как ты поступишь?
Оля Николаева тряхнула головой, очевидно приняв решение, и сказала, может быть, чуть громче, чем хотела бы:
— На, прыгай!.. — и повесила веревочку на протянутую Мариночкину руку.
— Свинство какое! — не замедлила прокомментировать Быкова. — Она как человек и дать не может! Сразу видно, в лесу жила!..
— Интересно, — подхватила Графова. — Она ведет себя ну просто как уличная девочка.
— Нескромно, — сказала Дивова. — А скромность — вежливость королей…
— Каких? — не выдержала своего долгого молчания Федулина.
— Чего? — спросила Дивова.
— Королей каких?
— Да любых, — и Дивова объяснила — Так моя бабушка говорит.
