Так увели кое-кого и из 2-го «Б». А за Гельмутом Пенкиным бабушка приехала на такси. Она тут же обнаружила Гельмута, закрыла ему рот ладошкой, почувствовав, что он хочет что-то сказать.
— Что вы ему рот затыкаете? Увозите, да? — подскочил к ней Рябоконь. — А нам сегодня бегемота кормить!..
— Кого? — Бабушка подумала, что над ней издеваются.
— Ги́ппо-по́па! — с трудом выдавил из себя Марягин.
— Ах, негодник! — вскричала оскорбленная бабушка. — Это слово ты повторишь завтра перед Кирой Викторовной. Распустились. Идем! — приказала она Гельмуту.
Пенкин изобразил лицом и руками, как он огорчен, что это бабка во всем повинна, скрылся в такси. И уехал, но большинство осталось на «продленке». Мальчики поактивнее тут же подбежали к гигантской катушке с кабелем и принялись отматывать синие и белые жилки, выпрастывая их из оболочки. Те, кто попассивней, стояли на дорожках и глядели по сторонам, как, впрочем, и пассивные девочки, а все, кто почковался вокруг Мариночки Кондратенко, стояли кружком, голова к голове, и оттуда, изнутри, то слышался страстный свистящий хоровой шепот, то песня Пугачевой «Миллион, миллион алых роз». Расстелив на садовом столе кусок обоев, Федулина рисовала буквы для подписи под бегемотом. Фигура животного была уже нарисована. Причем глаза у него были даже не человечьи, а кукольные, печальные, с загнутыми ресницами, зрачками с белым проблеском для живости и голубыми радужинами, как на парикмахерских плакатах.
Высунув язык, Федулина писала: «Очень большой друг». Оля же Николаева была одна. Она, конечно, страдала, хотя из всех сил старалась виду не показать. Она даже вытащила из сумки прыгалку и стала прыгать, а уж это она умела делать поистине классно. Но глядели на нее только пассивные мальчики и девочки с таким же скучающим выражением лиц, с каким они глядели на мусорную машину, на голубей на заборе или на цветочек на грядке…
На крыльце появились трое: Игорястик, Стас и Толоконников. Игорястик оглядел двор, увидел кучу девчонок-второклашек и свистнул. Из середины кучи поднялась рука.
— Мари́н!.. — крикнул Кондратенко.
Плотно склеенная, словно пчелиное гнездо, группка девочек раскрылась, обнаружив Мариночку.
— Алле, — крикнул Игорястик и махнул ей рукой. — Быстро ко мне!
Мариночка, ни слова не сказав подружкам, подлетела к братцу и подняла на него прозрачные сияющие глаза.
— Ты вот что, — сказал Игорястик очень сухо. — Туда сегодня не ходи. Поняла?
Взгляд Мариночки стал вопросительным.
