— Это чем же он тебя одарил?
Паша молчал, вроде бы не слышал, тупо уставившись перед собой.
— Тайны от импресарио, — огорчился Виля. — Нехорошо.
— Не растреплешься?
— Земли съесть?
— Ладно, — вздохнул Паша. — Ларь, видишь ли, давно стихи пишет. Просто так. И нам кое-что дает. Для песен. Мы из него репертуар формируем.
Виля опять оглянулся.
В коридоре все говорил Вараксин, Ларь и редактор слушали.
— Писатель тоже, — неодобрительно сказал Виля, разглядывая Ларикова через дырку в двери. — Инженер человеческих душ.
Фокусы внизу не кончались. Уже кудахтали куры, разбредясь по сторонам павильона.
Оля стояла рядом с Вилей.
— Мы, между прочим, незнакомы, — заметил Виля, вроде бы даже обиженно.
— Оля, — просто ответила та и, не жеманясь, протянула ладошку.
— Вильгельм, — церемонно встряхнул ладошку Виля. — Я надеюсь, вы у меня сегодня тоже будете?
— Она-то зачем? — вяло запротестовал Бадейкин, но Виля оборвал:
— В качестве моей подруги. Для украшения стола.
Заливая стекло, хлестал ливень. Дождь пережидали в парадном. Рядом, прислоненная к стене, стояла картина. Изображенная на ней девушка оказалась ростом с ними почти вровень. Издали даже чудилось, что их было трое.
— Что же это я делаю, Лика, а? — вдруг с изумлением спросила Ася.
Лика не ответила. Молчали. Дождь обильно лил по стеклу.
А в студии уже тревожно верещали зуммеры. Суетились люди. В аппаратной остались Виля, Лариков и Вараксин. Николай сел за пульт.
— Как живется, Тишин? — спросил Вильку Лариков.
— Вашими молитвами, — неприветливо прогудел тот в ответ.
— Готово? — нетерпеливо торопил в микрофон Вараксин, а снизу удивленно ответили:
— Они свет потушить просят…
— Как — потушить?
— Совсем…
— Иначе эффект смажется, — снизу пояснил Паша.
— А потом, говорят, вводить его надо медленно, на реостате…
— Просто Большой театр, — изумился Вараксин, а в микрофон сказал: — Ладно. Сделайте так, как они хотят.
Свет медленно погас. В аппаратной тоже стало темно. Потрескивая, светились синим экраны мониторов.
Внизу раздалась барабанная дробь. Издалека будто началась музыка. И с музыкой вместе в кромешной тьме павильона вдруг медленно зажглись экспериментальные Пашины штаны, призрачно и прекрасно отразившись в зеркалах на полу.
Общий свет прибывал.
Паша нежно вздыхал трубой. Звенел колокольцами. Трогал гитарные струны. Пел.
Вараксин глядел обалдело и даже с восторгом, Лариков изумлялся тоже.
Ася прошла тихим переулком. От воды, от росных трав уже начинал подниматься предвечерний туман. Вышла к дому, где квартировал Лариков.
