— Понял, батька.
— Ну и ладно. — Мирон вздохнул, говорить ему было тяжело. Посмотрел на Лепика, улыбнулся мягко: — Иди, не мешай. — И отвел взгляд.
В осенний ненастный день среди пней, что остались от сада, к длинному зданию казарменного типа, в котором еще недавно хозяйничали немцы, шел подбористый и ладный Мирон, в шинели, но без знаков различия. Рядом с ним шагали городского типа миловидная женщина в строгом костюме и средних лет плотный мужчина.
На дворе было пусто, и только у склада стоял какой-то человек, с колесом от телеги в руках. Мирон сперва мельком глянул па него, но что-то обеспокоило его и он пригляделся.
Это был Сидор.
— Подождите, — бросил Мирон и оставил спутников у крыльца, а сам направился к Сидору.
— Гляжу, гадаю — ты, не ты, — миролюбиво и без страха в голосе сказал Сидор. — Ну, здорово, Мирон!
— Почему здесь?
— Детдомом командую… Ну, кладовщик, значит.
— Пристроился, как в войну…
— Забыл мою телку, моих курей, бульбу?.. Плохо, Мирон. А я ведь тоже фронтовик.
— Осмелел в конце войны?
— Не все такие герои, как ты.
— Почему не в колхозе?
— И тут тоже кому-то надо работать, Мирон. Про колхозника песни поют, а у него в животе урчит. Уж лучше наоборот…
— Язык-то не распускай!
— А то неправду говорю?
Мирон отрицать не мог, только желваками задвигал, глаза сощурил и бросил:
— Ладно, поговорим.
Он пошел к зданию, а Сидор принялся ладить колесо к телеге.
Трое прошли в комнату, в которой впритык, одна к одной, стояло около двадцати кроватей. Многие пустовали. На трех, свернувшись, спали дети. В дальнем углу четверо ребят резались в карты. Густо висел табачный дым. На полу в двух шагах от вошедших стоял помятый таз, и в него с потолка часто капало. От сырости стены были в пятнах.
— Здорово, гвардейцы! — приветствовал нарочито бодро Мирон.
Ему никто не ответил.
Мирон переглянулся с пришедшим с ним мужчиной. Тот развел руками. Мирон сказал ему:
— Михаил Иванович, отберите карты.
Михаил Иванович несогласно помотал головой и объяснил:
— Изобьют.
— А ну, встать! — рявкнул Мирон.
— Дядя очень голосистый, — пробормотал один из игроков.
— Граммофон, — лениво заметил другой.
— Вот и окрестили, — вздохнул Михаил Иванович. — Поздравляю. А я — Квадрат.
И это вывело из терпения Мирона, он рванулся к игрокам, схватил карты и стал рвать. Игроки вскочили.
— Ты кто такой?
— А ну, отдай!
Один из лежавших на кровати недовольно высунул голову из-под одеяла и вдруг вскочил:
— Мирон Афанасьевич! — Это был Лепик. — Дядька Мирон!
