Отец тем временем мерял температуру. Надев очки, он долго рассматривал ртутный столбик. Не потому, что не видел, а скорее потому, что ему хотелось увидеть его другим. Так он и сказал:
— Как ни гляди — не твое.
Взял газету, что лежала на постели, и стал рассматривать спортивную страницу.
— Человек кричит, — сказал он, и никто его не услышал.
Ачас длиннющим бруском оттолкнул овчарку и пытался ударить ее, но не попал, и брусок выпал у него из рук, а когда он снова его подхватил и, бледный и взволнованный, оглянулся, овчарки как и не бывало. Ноги и руки девушки были багровыми от крови, и она кричала от боли, от страха и от ужаса только что пережитого. Потом на веранде закричала ее мать, однако сил ее надолго не хватило, и женщина упала в обморок.
Из дома выбежала Роза в нижнем белье. Она увидела кровь, Ачаса с бруском в руках, слышала крик матери Аусте, все это в ее сознании перепуталось и смешалось с предчувствием и страхом последних дней, и боязнью за Ачаса, и теми быстрыми переменами от добра ко злу и несчастья к счастью, что пережила она.
— Ачас! — крикнула. — Что здесь?!
— Овчарка. Бешеная овчарка… Подержи Аусте, я подгоню машину.
Девушка была в состоянии шока, и это в любом случае гарантировало, что боли она не чувствует.
— Не бойся испачкаться, — сказал Ачас. — Это не масляные краски.
— Прости, — сказала Роза.
Она поддерживала девушку, обняв ее плечи, и чувствовала, как дрожат ее собственные руки. Ачас заехал на газон, и они положили девушку на заднее сиденье. Под ногами путался брусок, которым он хотел ударить овчарку. Ачас поднял его и почему-то засунул в машину.
Нечто непонятное спросила Роза. Она сказала:
— Это наш?
— Древко от флага… Я, может быть, захватил его в сенях.
Он подрулил к амбулатории. На улице появились люди. Когда Йонас сделал укол и девушка замолкла на топчане в приемном, Ачас вышел на улицу и членораздельно и громко сказал:
— Люди! Бешеная овчарка напала на девушку. Прошу всех разойтись по домам. Никого не должно быть на улице. Я говорю непонятно? Все уходят по домам! Мужчины — в том числе.
Люди расходились нехотя, ведя за руки детей и переговариваясь. Женщины собирались то у одной калитки, то у другой и вспоминали похожие случаи.
Доктор подал Розе халат.
— Вы пришли в себя? — спросил ее. — Тогда помогите мне, пока не придет сестричка.
Он наклонился над девушкой и раскрыл пальцами веки.
— Это я, доктор Йонас. Тебе не больно. И не будет болеть. Я только помою твои ножки и ручки. Тебе хочется спать? Такая погода. Всем хочется спать… Спи.
