— Уходи отсюда, — сказала Аусте и замахнулась ремнем.
Пранас пошел в гараж, что служил им и коровником и курятником.
— Ну, зря ты не захотела борща, — сказал он Инге. Потом буркнул: — Я хотел познакомить тебя с матерью… Это ни к чему не обязывает.
Она только кивнула головой, что, собственно говоря, ничего не значило.
— Корову доить нужно пораньше утром. Видишь, она нервничает и упрекает.
— Сегодня суббота, — сказал Пранас. — Скажи ей.
«Мой Единственный» повертелся вокруг кур и поднял вверх клуб пуха. Его прогнали из гаража, и дворняжка вышла па улицу.
Доктор куском ваты, намоченной одеколоном, отмывал следы пластыря на скулах. Постучал пальцами по лбу: легче-легче!
Крик девушки он услышал сразу, но долго не мог определить природу этого звучания. Поначалу это было похоже на визг играющего обиженного ребенка или на ребячью драку, где смех перемешивался с плачем. В любом случае мог поклясться, что слышал два или даже три голоса одновременно. Он прислушивался минутку и вернулся к зеркалу.
Пранас подталкивал Ингу по ступенькам на второй этаж.
— Легче, легче! — шепотом говорил. — Поздоровайся и скажи: «Я — ваша доярка…» или «Я — доярка вашей коровки…» Так, пожалуй, правильнее грамматически… И ничего больше от тебя не требуется.
— О господи!.. — застонала девушка.
Мать, наверно, услышала их шаги, потому что сама открыла дверь. Глаза были испуганные, а на лице появилось неестественное удивление.
— О-о! — только и сказала.
— Я ваша доярка коровки, — сказала Инга.
— Продать пора корову, она уже становится нам не под силу, — сказала мать и увидела, что сын не одобрил ее.
— Вот ведро для молока держим, вот здесь, на лестнице, вот на табуретке, — пробормотал Пранас.
— Вот на этом табурете, вот? — спросила Инга.
Мать спохватилась, стала приглаживать руками не чесанные с утра волосы и уронила наземь свою палку.
— Кричит кто-то, вот уже минуты две, — сказала мать и захромала к окну.
Инга подняла палку и прислонила к окну. Пранас стал разливать молоко по банкам.
— Это был такой страшный крик, — сказала мать обеспокоенно. — Не похоже было на голос человека.
— Я вас познакомлю с отцом, — сказал Пранас. Он сказал «вас» с расчетом на слух матери.
— Он спит, — поспешно сказала мать. — В другой раз. Если случится…
Она стала полоскать ведро. По поселку снова прокатился крик, на сей раз тягучий и однотонный, будто дрожала задетая струна.
— Эго голос человека или нет? — Мать устала, уселась па стул и, тяжело дыша, облокотилась о холодильник.
