— Ты разыскивал меня? — встревожился Пранас.
— Нет, — усмехнулся доктор. — Напротив. Хотел бежать от тебя.
— Нужно было предупредить, — сказал Пранас.
Ее Единственный лежал на лоскуте коврика, прижав голову к полу, и внимательно присматривался к одному и ко второму.
— Единственный! Здорово! — сказал доктор.
Вдали, в полях, мужской голос запел, призывая седлать коней, ибо за семью реками, за семью лесами по нас сохнут девицы.
— День получки, — сказал Йонас. — Это еще одинокий волк.
— Угу-у!..
— Бывало, к полуночи начиналась поголовная езда за недостающим вином «за семью лесами, за семью реками». Ездили на чем попало — на тягачах, тракторах. Президент нынче в день получки собирает в сейф ключи от всего транспорта.
— От твоего тоже? Нет? Безрассудно, — засмеялся Пранас. — Кстати, я выступил от твоего имени и получил от него и самосвал и грузовик. Так что спасибо тебе.
Игра закончилась, и Инга собрала карты в колоду.
— Я уже говорила. Угостить ничем не могу. Довольствуюсь малым, потому как хочу ровно столько, сколько могу иметь.
Пранас незаметно запел старую балладу «из первого диска», постукивая ладонью по столу. Йонас подпевал ему, развалившись на диване, покрытом красным бархатом. Над диваном на нитке висела плетеная соломенная жар-птица. Инга взяла на колени Единственного.
— И ты! И ты! — подстрекнул Пранас. — Вместе!
Она покачала головой и еще тверже сжала губы. Она не знала слов. Не знала музыки. Слушала, смотрела в окно и думала, каким удачным бывает день получки. И еще она думала, что сколько ни думай, что ты другая, а ты все равно «ты».
Стоял зеленый дом у дороги, и мимо ехали машины, а в машинах люди, и никому не было интереса до того, кто поет в этом доме и зачем там поют и зачем сажают цветы под окном.
Когда опустились сумерки и Инга выпустила Единственного побегать по палисаднику, Йонас встал с дивана.
— Благодать, — сказал. — Я, кажется, разгрузился.
Потом он спросил:
— Ты не начал работать? Некогда? Ничего. Пройдет неделька-другая, ассимилируешься.
Пранас не знал. Ткнул себя пальцем в живот.
— Мутное какое-то чувство. Ожидание чего-то. Похоже на изжогу или угрызение совести.
— Не исключено, — сказал Пранас.
— Отчего? Напротив, я должен чувствовать моральную компенсацию. Наконец-то вместе с матерью. С отцом.
— Это не сразу приходит… Компенсация.
Они вышли по стопам собачки во двор.
— Ты не привык разговаривать со старыми людьми, — сказал Йонас. — Притом ты, наверно, не ожидал, что они нынче вот так именно живут? Правда? Знать и слышать по телефону, это не то же самое, что увидеть самому? Папаша твои — он «рыцарь без страха и упрека». У меня часто возникает детское желание подражать ему. Однако, знаешь, есть вещи, которые должны быть в крови. Есть — есть! Нет — нет!
