Круглов вошел в пустую столовую, над дверью которой красовалась новая вывеска: «Кафе «Лондонское». Через окно раздаточной был виден Аман, разделывающий овощи. «Какова численность населения этого графства?» — вместе с пластинкой спрашивал по-английски повар.
— Салам-алейкум, — сказал он, увидев Круглова. — Чем угостить?
— Чего-нибудь холодненького попить.
— Да, жарко, — согласился Аман. — Завтра сорок пять обещают. В тени. Интересно, где они эту тень находят? Наверно, тень от этого факела. — Он достал из холодильника стеклянный кувшин с компотом, наполнил стакан. — На какое число назначили взрыв?
— Пока что не говорят.
Круглов медленно пил ледяной компот.
— Слышал про меня анекдот? — спросил повар.
— Нет.
— Спрашивает один Амана, то есть, меня: «Аман, ты не поедешь в этом году во Францию?». А я ему отвечаю: «Это я в прошлом году не поехал во Францию. В этом году я не поеду в Англию».
— Понятно.
«Прошу эти вещи занести в каюту. Закройте иллюминатор, пожалуйста», — доносилась из кухни английская речь.
— Спасибо, — сказал Круглов. — Зайдешь потом, познакомишься с инструкцией по эвакуации.
Контейнер с ядерным зарядом перенесли подъемным краном из брезентовой палатки, где он хранился, в фургон, уложили и медленно повезли к месту аварии.
А в поселке строителей шла подготовка к эвакуации. Грузили в машины койки, матрасы, белье. Возле столовой шла погрузка ящиков и мешков с продуктами.
— Послушай, — Аман задержал Халыка, несшего на плече ящик, — мы что, не вернемся сюда?
— А кто его знает, — сказал Халык. — Если задавят скважину, вернемся. А если нет, то вроде и возвращаться незачем.
— Вах, вах, вах!
Марко помог Халыку погрузить ящик в кузов.
— Смотри, писатель, отрази в споем творчестве наше переселение, — наказал Марко. — И меня не забудь. Только смотри, не меняй фамилию, так и пиши: Марко Птиченко из Кировограда. Одна тысяча девятьсот пятьдесят шестого года рождения. Рост сто шестьдесят девять сэмэ, плечистый, волосы русые. На левой щеке шрам, собака укусила в детстве.
— Марко, дорогой, — сказал Халык, — так обычно описывают приметы преступников, которых разыскивает милиция. А я в романе образы должен создавать.
— Так я ж не писатель. Я тебе материал даю, а ты его можешь художественно оформить. Но ты, по-моему, ничего не пишешь. Название хотя бы придумал?
— Да. «Боль земли», — сказал Халык. — Мне очень важно прочувствовать эту боль. Она должна стать моей. Понимаешь?
— Нет, не особенно, — сказал Марко.
