— О, послушайте этого праведника! Тебе самому не тошно от собственного лицемерия?!
— Что ты имеешь в виду? — раздался тихий голос Измайлова.
— А то ты не знаешь! — Катя откинула за спину копну шикарных огненно-рыжих волос, накинула на плечи шаль и, пробормотав, «Пойду, пройдусь, сил нет уже…», пошла вниз, к реке, провожаемая взглядами соседей. Вслед за Катериной вскочил Рудик, и тоже куда-то подался.
— Похоже, пора сворачивать посиделки, — тихо заметила Соломия Марковна. — Ариша, ты что, плачешь? Взгляды всех присутствующих переключились на девочку.
— Маленькая, что случилось? — приблизился к дочке депутат.
— Не подходи ко мне! — закричала она. — Ты лучше за мамой последуй. И попытайся сделать все, чтобы она тебя простила! Как ты мог, папа? Как ты только мог! — заревела она и побежала в дом.
— Черте что происходит! — прокомментировал поведение дочери слуга народа.
— Все закономерно, Костя. За все рано или поздно приходится платить. — Отозвалась Соломия Марковна.
Кира с Киром мало что понимали. Одно было очевидно — шкаф под названием «идеальная семья Измайловых» хранил множество скелетов, которые вот-вот выберутся наружу. Прекрасный день закончился не самым лучшим образом. Кира бы тоже ушла — усталость брала свое, и не было никаких душевных сил еще и на чужие проблемы. Однако просто попрощаться, и вновь отгородиться от всех, девушке не позволяла совесть. И Кирилл, видимо, не уходил по той же причине.
— Давай со стола уберем, — прошептала мужчине. Кир, соглашаясь, кивнул, и они вместе, с пришедшими на помощь капиталистом и куклой, принялись наводить порядок. Таня ушла укладывать детей спать. Константин Сергеевич все же последовал за женой, а Лешка, на пару с Соломией Марковной, сидели на стульях и думали, каждый о своем.
Следующим утром Кира проснулась удивительно рано. А Кирилл уже не спал. Или он вовсе не ложился? По крайней мере, выглядел мужчина не лучшим образом. У него были красные глаза, да и вообще Кир казался несколько помятым.
— Ты вообще сегодня ложился? — зевнула девушка.
— Не-а. С вечера в голову всякие мысли лезли, а потом — пришлось поработать. Будешь кофе? — поинтересовался мужчина, разглядывая взъерошенную со сна соседку.
— Спрашиваешь! Я только в порядок себя приведу.
Девушка вышла в коридор, а Кир с каким-то удивлением отметил, что уже даже привык к ее присутствию рядом. Оно его не напрягало. Как и наличие соседей за стеной. Тот образ жизни, который у них сложился, отторжения совершенно не вызывал. Напротив, было в нем что-то ностальгическое, родом из детства… Генетическая память, изящный код программы которой нельзя было переписать, как ни старайся. Люди могут сколько угодно лелеять своё одиночество, каждый раз наводя ярким маркером границы собственной приватности, но в глубине души им все равно будет хотеться другого. Участия, поддержки, любви…
