Кира вернулась в комнату умытая и благоухающая. Он уже успел привыкнуть к её аромату. Казалось ужасно странным знать о ней такие подробности, оставаясь в общем-то чужим человеком. А Кир и вправду многое подмечал. Например, она частенько пребывала в задумчивости, а порой и вовсе улетала мыслями куда-то далеко. Где, по всей видимости, было не слишком радостно, иначе почему Кира так часто хмурилась в эти моменты?
— Ух, ты сегодня добавил в кофе корицу, — повела носом девушка.
— Угу, а ты не любишь?
— Да нет, это не принципиально. А что я не люблю — так это мейнстримы. Сейчас все поголовно пьют кофе с корицей. Но мне кажется, что в большинстве случаев — это дань моде, а не собственным предпочтениям. Глупо так поступать, правда?
Кир пожал плечами, в общем-то соглашаясь:
— Ну, в моем случае дело вовсе не в моде, а в настроении. Осеннем… Кира взяла свою чашку и, поблагодарив мужчину, подошла к окну.
— Странно. Катерина куда-то с утра собралась, — прокомментировала открывшуюся из окна картину и, помолчав, добавила: — Думаешь, Измайлов ей изменяет?
— Вряд ли. Он не дурак.
— Тогда, что она имела в виду вчера?
— Я говорю лишь о том, что депутат вряд ли изменяет жене на постоянной основе.
— Это, наверное, ужасно, когда тебя предает человек, которому ты безгранично доверяешь. Права Ариадна — козлы мужики. Кирилл хмыкнул. Нервным жестом вылил остатки кофе в раковину и несколько резче, чем следовало, открыл дверцу посудомойки:
— А что, изменяют только мужчины? Это где же такое написано? Что я упустил? — требовательно поинтересовался он.
— Да нет… Почему же… Женщины тоже изменяют, наверное, только гораздо реже.
— Это где ты такую статистику выискала? — настаивал на доказательствах слов сосед. — Сказочки это все! Придуманные бездарными писаками женских журналов.
Кира растерялась. Она никогда еще не видела Кирилла таким. Он, определенно, злился. По всему выходило, что для него эта тема была достаточно болезненной, что наталкивало на достаточно однозначные выводы.
— Тебя тоже предали? — совершенно несвойственным для себя, нерешительным тоном поинтересовалась Кира. — Ты поэтому развелся с женой?
Он бы мог, конечно, послать Киру подальше, или промолчать — её бы такое поведение даже не удивило. Ну, кто она ему, чтобы устраивать допросы с пристрастием?
— Нет. Не предали. Со мною поступили честно и благородно. Мне сразу дали понять, что полюбили другого.
Кира промолчала, потому что в их ситуации все слова были до пошлого банальными и бессмысленными. А чтобы избежать возникшей неловкости, ей просто не нужно было лезть человеку в душу. От необходимости отвечать Киру избавил стук в дверь.
