Цветение калины | страница 10
О живой зеленой челке, отросшей в мертвой кроне уже после войны, знал лишь он один.
Карателей навел на партизанский Видибор хотомльский старовер Никодим. А еще до этого события он с отрядом румынских егерей шел по следу видиборских подводчиков да наскочил на окруженцев: погоня была расстреляна с небольшого расстояния, лишь проводнику удалось выползти из-под огня целым…
За Никодимом партизаны охотились долго и однажды обложили его дом. Предатель, отбиваясь, засел на чердаке с крупнокалиберным немецким пулеметом, подоспели и каратели. В том неравном бою группа партизан, посланная для исполнения приговора, вынесенного предателю, была уничтожена. Легко раненный Николай Дубровный, хоронившийся в сыром заброшенном погребе, с наступлением сумерек огородами ушел в лес.
Впоследствии гнездо предателя было разорено партизанами, но сам он как в воду канул. Объявился в Хотомле через пятнадцать лет после войны. Срок отбывал в Сибири. Вернулся без ноги. Поговаривали, на лесоповале его крепко помяла лиственница. Во избежание общей гангрены ногу до паха пришлось отнять.
Вернулся Никодим не один — с семилетней девочкой, которую прижил, когда находился уже на поселении. Одному не с руки было возвращаться в родные края, а вот с черноглазой девчушкой, которая доверчиво прижималась к его костылю, пока шли через все село от приставшего у магазина автобуса, совсем другое дело… Расчет оказался верным. Иначе вряд ли бы признала Никодима отказавшаяся от него и уже почти позабывшая его семья. А девочка-то чем виновата?
2
В хату вошли, так и не дождавшись Сергея, — сын третий день на стареньком ДТ-75 таскал по торфянику копалку, следом гомонливой стаей, как грачи, налетали на белевшие картофелем борозды студенты.
— И не показался на глаза, работник? — скорее для порядка строго поинтересовался у жены Трофим Тимофеевич. Та, продолжая хлопотать у печи, отгороженной от прихожей ситцевым пологом, ничего на это не ответила.
— Ладно, без него управились, — примирительно пробурчал хозяин, стаскивая через голову грязную рубаху.
— Иди, старый, — позвала его Анастасия Мироновна. — Я воды согрела. Солью на руки, а то за неделю заскоруз от грязи.
Поливая на черные, будто сплетенные из прочных дубовых корней руки мужа, обронила мимоходом:
— Тамарка мне знаешь что седня сказала? Надумали оне разводиться…
— Ну-у, ето не первый раз, — отмахнулся было Трофим Тимофеевич.
— Ты выслухай сперва! Подали на развод не всурьез, а так… для видимости. Ей квартира на заводе подошла, а она на свою жилплощу правов не имеет, раз в мужниной служебке проживает. Вот и порешили, чтоб и новую получить, и служебка за ними осталась. И сколько людей, говорила, так делают. Называется ето дело фикцийным… не, о! — фиктивным браком.