— Это могло вас убить.
— Нам было пятнадцать, — сказал он. — Дураки. Мы были лучшими в свой год. Хотели скорее стать великими, искали силу. Мы этого не получили… но когда Ник решил идти по своему пути, мы не могли оставаться друзьями. Полагаю… я виноват, что не убил его тогда или не сказал кому-то в Академии. Тогда я не знал того, что сейчас. И я не думал… что он убьет.
— Вы ему доверяли.
— Я поздно понял, кем он был. Я думал, что в сердце он еще тот, кого я знал. Ты знаешь, что это, да, Кимбралин?
Она тряхнула головой.
— Просто Лин, — она звучала недовольно. Даже с ним. Она ощущала, что он подбирал слова. Он назвал ее по настоящему имени намеренно.
Она видела придворного поэта: важного мужчину с умными темными глазами. Она не видела его как одержимого.
— Откуда вы знаете? — спросила она. — Может, он прекратил раньше, чем навредил. Может, убивал кто-то другой.
Валанир встал с пола и подошел, оказавшись перед ней.
— Возьми меня за руку и закрой глаза, — сказал он и улыбнулся, когда она не двинулась, глядя на него. — Подозрения. Словно ты не можешь меня пронзить ножом, если захочешь.
Лин с неохотой обхватила руку Валанира.
— Я не собиралась резать известного Пророка, — сказала она, стараясь звучать спокойно. — По крайней мере, без причины.
— Радует, — сказал он. — Закрой глаза.
Лин послушалась, сердце колотилось. Он не знал, как сложно это было для нее. Даже Валанир Окун, похоже, не мог прочесть ее сердце.
В тишине она слышала его расслабленное дыхание. И он запел едва слышно.
Лин ощутила, как сжался желудок, словно ее тошнило, или она падала с высоты.
Всюду были свечи. Это Лин увидела сразу. Они трепетали в медных подставках, озаряя голые стены из камня. Ни окон, ни штор. Лишь камень и огонь. Свечи плясали кругом в центре комнаты, где стоял мужчина. Он был спиной к ней, но высокий и с сединой в темных волосах.
А потом она оказалась лицом к нему… хотя Лин казалось, что ее нет в его комнате. Никон Геррард был в шестицветной мантии. Он пел.
Перед ним в центре круга свечей стоял странный стол из камня, похожий по форме на кости. Чаша была вырезана в камне.
Тут Лин поняла две вещи. Стол был алтарем. Он был из костей, а камень был в центре. Она видела пустые глаза в основании из черепов. Людских черепов.
Она смотрела, лорд Геррард обмакнул пальцы в чашу в центре алтаря. Пальцы стали красными. Придворный поэт осторожно провел пальцами вокруг глаз, рисуя маску кровью.
Горечь поднялась в ее горле. Она зажмурилась. Но тут песня Никона Геррарда затихла. Тишина, лишь шипела свеча. Лин испуганно открыла глаза. Мужчина в центре комнаты изменился, хоть маска осталась. Он стал моложе, тело стало мелким, а не высоким. Он смотрел на Лин, радостно узнавая.
