. . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Компания в Кольцовском сквере «склеилась» стихийно, сама собой. В затененной аллее собирались стильные, как они называли себя, молодые люди, чтобы вместе скоротать время. Слушали магнитофон, покуривали «Приму», вели небрежную жизнь. Горошек, появившись здесь однажды, пришелся очень к месту — умел перебирать струны.
Иногда сходились ребята из Кольцовского сквера у кого-нибудь на квартире, если, конечно, не было дома предков. С помощью подручных средств монтировали интимный свет, пел великий Маккартни. Это называлось «кейфовать».
Горошку нравилось «кейфовать».
Нравилось говорить о «чувихах» — об этом предмете в компании в основном и судили-рядили. И сладко было вести такую речь, не опасаясь нарваться на грубость. Правда, самих чувих среди новых фединых друзей не было. За исключением Люси́, но танцевала Люси только со Шнобелем, остальные ребята — друг с другом.
Вообще-то Шнобель — имя не из благозвучных. Но его обладатель почему-то не обижался.
Был он парень шикарный. Где-то служил, но Горошек не знал — где. У него первого в Воронеже завелись туфли на рифленой подметке, было ему восемнадцать лет, но держался он с пацанами на равных, и это льстило. Был еще у Шнобеля значок второразрядника по боксу и горбинка на крупном носу — след былых сражений на ринге. И брюки он не сам себе зауживал, как все смертные, — достал польские.
Шнобель кейфовал не бесцельно. Имелась идея, для осуществления которой требовались время и люди. Такие люди, как Горошек. Ему он рассказал:
— Ты сколько на заводе зашибаешь? Всего-то? Патриот… В любом кабаке средний лабух столько за вечер работы имеет, — он кивал в сторону освещенных окон ресторана. — Ты же классный гитарист!
— Кому я там понадобился? Скажешь, честное слово…
— Ты один, может, и не нужен. А вот группа приличная будет нарасхват. Я толковал там с одним верным человеком — недовольны они своими стариками. Ничего, кроме «Подмосковных вечеров», сообразить не умеют! Я ему говорю: есть на примете один ансамбль, современные ребята, лабают, как боги. Покажи, говорит…
— Про какой ты ансамбль?
— Про какой? Про наш, понял! Ты — гитара, я — ударник, Люси моя, сам знаешь, как поет. Надо найти двух-трех ребят — сакс там, фоно, контрабас.
— Ну ты фантазер!
— Брось, я деловой человек. Ищи быстренько верных лабухов. Месяц на репетиции, собираться будем у меня. Кое-какие инструменты дадут из кабака, обещали. Понял, дед? Я тебя сделаю руководителем джаз-ансамбля. Это тебе не гайки вытачивать.
