— Я Валерку спать уложила, — сообщает она, мечтательно закатив крохотные глазки. — Он так нажрался, так нажрался.
Это комплимент или оскорбление?
— А вы почему такие грустные?
Овчалова дежурно улыбается и моментально настраивает тембр голоса до нужной степени елейности:
— Што ты, Леночка, и совсем мы не грустные, — и сразу же себе противоречит: — Грустные, потому што сегодня последняя ночь в колхозе, и мы больше сюда не приедем.
Налётова принимает сказанное за натёртый бархаткой рубль и вмыкает за компанию. Ей хорошо: она выпила явно больше чем недоделанные сто граммов, и теперь имеет возможность ПРАВИЛЬНО грустить. А мы нет — на сухую ПРАВИЛЬНО погрустить ещё никому не удавалось.
Из-за приоткрытой двери появляется голова Валеры. Голова цветёт и пахнет. Голова просто счастлива и потому лишена условностей. Голова лыбится и фамильярно требует:
— Налётова, пошли ещё трахаться! Или ебаться? Я хотел сказать спать.
Ленка вздыхает, всем своим видом являя конкретно помолодевшую и не страдающую отсутствием аппетита мать Терезу: типа, и не хочется, а надо Валерочку уложить, а то набедокурит дитё малое, начудит. Такая уж, девки, бабская доля: они бухают, а мы смотри, чтоб чего не приключилось, вот.
А что? Кто против? Только не я.
Ведь последняя ночь.
Завтра уезжаем.
Тела, праздно шатающиеся (в прямом смысле) по лагерю, стреляют друг у друга сигареты. А сигарет — болт! Табачок исчез внезапно, в один день и у всех сразу, а если у кого и есть, то жлобски приныкан и курится втихаря где-нибудь в отдалённых кущерях. А курить хочется — ушки пухнут.
— Шурик, у тебя сигаретки не будет? — Овчалова обладает интереснейшим речевым аппаратом, способным в зависимости от ситуации до неузнаваемости изменять характеристики: послать нахала — басы, грубить маме — фальцет. Сейчас она спрашивает голосом, которым разговаривает с малознакомыми взрослыми и когда ей что-нибудь нужно — голосом маленькой наивной девочки.
Я пожимаю плечами:
— Киса, последнюю утром докурил.
Она смотрит на меня взглядом из разряда ЧИСТО ЖЕНСКИХ — взглядом марки «ты же мужик, ты должен всё уметь, придумай что-нибудь».
Подобная ситуация — ни сигарет, ни денег — со мной однажды уже случалась. Тогда я да Сусел выручились самокрутками из чая. Было дело, курили сушёную крапиву, по синьке перепутав с мятой. Вкус крапивного дыма напоминал жареную рыбу — я чуть не проблевался.
Возможно это выход. Для Ольги. В смысле, самокрутка.
— Киса, у тебя чай есть?
