– Не обижайся, дорогая! – поспешил успокоить её Альтакс, повернувшись к ней и нежно взяв за подбородок. – Уверяю, для меня нет никого дороже тебя, Эссины и нашей маленькой шалуньи. Но не забывай, Суанта, я человек, и во мне течёт человеческая кровь, а там, на Земле, есть люди той же крови, и не слышать, не замечать зова родной крови, значило бы отказаться от своего происхождения и не считать себя человеком. Прости, дорогая, но это не в моих силах.
– Ты ведь летишь к своей бывшей жене? – Распахнутые настежь глаза Суанты чуть засветились ревностью. Пухлые нежно-розовые губы приоткрылись в томительном ожидании.
– Не стану кривить душой. И к ней тоже, – признался Альтакс.
Некоторое время они стояли, молча вглядываясь друг в друга.
– Ты любишь её? – тихо спросила она, нарушив молчание.
– Я любил её, но прошло так много времени… – задумчиво промолвил Альтакс. – И дело даже не в этом. Пойми, я оставил её в трудное время одну с ребёнком, я должен вернуться и попросить у неё прощения.
У живой или мёртвой…
– И за меня тоже, – прикрыв ресницами глаза, прильнула к мужу Суанта.
В это время со стороны дворца прозвучала хорошо знакомая им зазывная мелодия.
– Вернулся отец, и нас приглашают во дворец, – сказала Суанта, неохотно разжимая объятия. – Надо идти. Наверное, отцу и детям есть что сказать тебе на прощание…
В холле дворца их встретили Эссина, её муж, чернокудрый красавец Тагор, и их маленькая дочь.
Эссина и Тагор вот уже два года жили и работали на межпланетной космической станции и прилетали на Эндигору лишь в крайних случаях, когда их просил об этом Маниур или родители.
Эндигорианцы отличались по своей природе некоторой холодностью, сдержанностью, и у них не было принято проявлять в отношении родственников и сородичей особую нежность и сентиментальность, и всё же Эссина, воспитанная отцом-землянином и любившая его самой преданной дочерней любовью, теперь, когда они находились на пороге расставания, не удержалась, подошла к отцу, обняла и расцеловала его. То же самое сделала и её дочурка, привыкшая к ласкам своего деда и любовно обращавшаяся к нему по имени Аку, что на языке эндигорианцев означало «светлый». Тагор же, улыбнувшись, почтительно поклонился своему тестю.
Справившись о самочувствии друг друга и обменявшись последними новостями, все последовали в гостиную, где за большим хрустальным столом сидели в ожидании Маниур и Рамда. Маниур был задумчив, а всегда весёлый, жизнерадостный пилот с добрыми зелёными глазами выглядел на этот раз немного грустным.
