В конце XIX — начале XX века критика империализма достигает своего пика. Джон Гобсон в 1902 году связывает империализм с внутренними проблемами капиталистической экономики, отличая его и от национализма, и от космополитизма. Вслед за ним Рудольф Гильфердинг обращает внимание на аналогию между понятием империи и марксистским понятием капитала. В обоих случаях речь идет об отчужденной власти, направленной на бесконечную, глобальную экспансию и колонизующей мир, опираясь на рассудочную бюрократическую логику. Чтобы существовать, и империя, и капитал должны постоянно находиться в движении, "прирастать краями". Эти две аналогичные структуры существуют в симбиозе. Гильфердинг, а за ним и Карл Каутский, Роза Люксембург, Владимир Ленин и Николай Бухарин создают марксистское учение об империализме как об особом типе монополистического капитализма, при котором происходит ожесточенная борьба между национальными государствами Европы за продвижение своих капиталов в другие регионы мира, за овладение новыми ресурсами, рабочей силой и рынками сбыта. При этом империализм, за счет экспансии, переносит внутренние противоречия капиталистического общества вовне.
Империализм — это борьба национальных государств за всемирную экспансию своих капиталов. Именно в этом пункте империализм, с точки зрения Негри и Хардта, перестает быть применим к нынешней эпохе, когда Империя остается одна. Авторы "Империи" с симпатией цитируют работы Каутского, который еще в 1910-х годах предсказывал перерастание империализма в "ультраимпериализм", то есть наднациональное объединение капиталов и прекращение их соперничества[14]
После Первой мировой" империалистической" войны, "империя" становится дискурсом проигравших — фашистской Италии (возрождающей имперский Рим) и особенно нацистской Германии, не просто вернувшейся к бисмарковской империи, но провозгласившей создание "Третьего рейха", мессианской мировой державы, наследующей Священной Римской империи и античному Риму. Как пропагандисты нацизма, так и крупные мыслители нацистской Германии (Мартин Хайдеггер, Карл Шмитт) ставят политику в контекст мессиански понятой мировой истории и подчеркивают особую политическую роль пространства. В 1930-е и Советский Союз под руководством Сталина постепенно переходит к имперской культуре и политике. После Второй мировой войны понятие империи повсеместно теряет свою легитимность, но сохраняет место в политическом воображении, так что противостоящие сверхдержавы, СССР и США, взаимно обвиняют друг друга в империализме. В это время искусство научно-фантастического жанра пестрит историями космических завоеваний, с их поэзией уносящих вдаль пространств и невиданных чужаков — но "империям", как недемократическим режимам, отводится в них роль "плохих парней".
