4. Несоответствие двух точек зрения на язык кристаллизуется в функции отрицания. Внутреннее противоречие налицо уже в самой обратимой символической структуре. Все ее элементы — положительны, субстанциональны. Значит, таковым является и отрицание. Следовательно, отрицание является внутренне противоречивым элементом, так как имеет одновременно характер и утверждения, и отрицания. Итак, асимметрия языка логически следует из самой его симметрии. Утверждение только утвердительно, а отрицание и утвердительно, и отрицательно. Но в синхронном плане структуры языка это не представляет проблемы — здесь редуцирована отрицательная сторона отрицания. Проблема возникает в плане речи, в котором отрицание, зараженное позитивностью, не отрицает утвердительности отрицаемого знака, его твердости, а значит, никогда не добивается своей цели. В то время как по логике обратимости оно должно ее добиваться. Парадоксальным образом, именно позитивность отрицания как силы, предполагаемая логикой обратимости, заставляет искать чистого, самоидентичного отрицания. Такое отрицание несказуемо и немыслимо — но логическое место его есть место необходимой фантазии. Результат полного отрицания можно обозначить еще одним противоречивым словом: «ничто», то есть «вещь, не являющаяся вещью». Но сам акт полного отрицания — абсолютная катастрофа, стирание с лица земли. В немного облегченном виде можно говорить если не об уничтожении, то о мгновенном, незаметном радикальном переходе от отрицаемой вещи к новой. В первом случае речь идет о стирании отрицаемого и самого акта отрицания, во втором — как минимум о стирании акта отрицания.
Итак, немыслимая, невозможная возможность полного отрицания становится тем не менее неотъемлемым структурным элементом символической действительности. То есть абсолютная, «вторая», смерть — это логически необходимая фантазия человечества, навязанная ему как плата за использование языка. Она — как бы предел, к которому в бесконечности сходится последовательность неполных отрицаний, образ, который возникает всякий раз в момент смерти или радикального перелома. Отношение к ней амбивалентно — это страх в сочетании с желанием довести до логического предела и чистоты страх смерти. Здесь и гиперболический страх перед отрицанием — и в то же время желание, стремление довести до полного конца незавершенное дело или даже всю собственную жизнь. Речь идет, по выражению Ханны Арендт, о «соблазне отчаяния»
