Диегуито бегло говорил по-русски, как и писал: он был единственным иностранным журналистом среди всех, аккредитованных в Москве корреспондентов, которым не нужен был переводчик.
В тот период переводчиков у нас было пять, включая Оксану, которая через некоторое время покинула нас, перейдя работать на другую фирму. У Оксаны были светлые, почти белесые волосы, подстриженные под каре. Челка красиво ниспадала, подчеркивая милый овал лица, от чего девушка казалась сошедшей словно бы с одной из картин Боттичелли. Над высокими скулами сияли большие и яркие глаза изумрудно-зеленого цвета. Несмотря на недавние роды (она была молодой мамой) ее фигура поражала своим изяществом, я бы поэтично сравнил ее с молодой березой в период весеннего распускания. Казалось, ее юная красота озаряла все вокруг. И, как и все действительно красивые от природы люди, она не придавала значения своей внешности, о чем свидетельствовал минимальный макияж на ее личике.
Имя Оксана ей было дано отцом, выходцем с Украины, чьи родители переехали в Москву еще во времена Сталина. Некогда они проживали в Дубно – городке недалеко от Киева, который сейчас, когда я пишу эту книгу, кажется мне зеркальным отражением итальянского Альтамура.
Оксана была христианкой, пылкой верующей, прямо таки фанатичной. Когда Диегуито выходил из себя по какой-либо причине, которая мне казалось банальной, то начинал со своего обычного ора, кляня в конце длинного монолога всех небесных святых. В течение его речи Оксана приседала на корточки за своим столом, чтобы спрятаться, и быстро-быстро крестилась, бормотала молитвы, которые должны были (как ей казалось) защитить ее и низвергнуть на землю Диегуито за кощунственные богохульства против небес.
Ураган ругательств в тот раз был спровоцирован фактом, что двое переводчиков на смене не поменяли рулон печатной бумаги в принтере, на который приходили новости ТАСС. Обеспокоенный тем фактом, что вот уже два часа ему не приходил материал – рассылки на русском – он пошел в специальную комнатку компании и заметил немоту аппарата, потому что закончилась бумага. Взяв новый рулон, он начал вставлять его, поминая Божью матерь так, что его слышали наверное даже на улице. Замершая, словно окаменев, Оксана яростно наносила тройные кресты и молилась, чтобы буря закончилась как можно скорее.
О религиозности Оксаны знали все, она даже в качестве закладки в своей рабочей тетради держала образок со святыми. Наверное для нее католики со дня своего крещения становились еретиками, предназначенными для ада. А если католик еще и грешил и богохульствовал, то конечно же, гореть ему на вечном огне.
