Как-то однажды по дороге я случайно купил небольшую иконку для путешествующих, и с гордостью продемонстрировал ее коллегам. Неожиданно Оксана шепотом сказала: «Мне нужно поговорить с тобой». По ее тону я понял, что это должно быть секретно, и во время небольшого перерыва спросил: «Что такое?» И когда Диегуито ушел, она сказала мне, что моя икона осквернена грехом, передаваемым ей от торговцев, поэтому она сама превратилась в генератор греха и поэтому нужно благословить ее.
Я поддался на уговор, мы пошли в церковь, которая на тот момент все еще была не отреставрирована (всего несколько лет назад здесь парковали автомобили), чтоб «очистить» икону и таким образом вернуть ей изначальное состояние защиты для того, кто ее носит. Волонтеры – среди которых и Оксана – превращали бывший гараж в религиозное здание.
После дюжины осенений крестом и трех отвешенных поклонов моя коллега поцеловала руку попу, я же взял из кармана икону, священник сказал что-то по-русски и благословил ее. Мы вернулись в офис, и с того дня, хоть я и скептически относился к факту, что некий демон мог бы «заразить» посеребренную пластинку, я смотрел на Оксану с уважением и немного ее побаивался.
В отличие от меня, Диегуито продолжал непоколебимо следовать своим путем, возможно, убежденный, что богохульство помогает русским иметь светское видение жизни.
…Поменяв рулон, Диегуито должен был бы успокоиться. Но нет. Даже без бумаги в карте памяти принтера сохранились рассылки ТАСС, и он непрерывно их «выстреливал». Завершив с восстановлением новостей, Диегуито оторвал развевающуюся полоску бумаги и начал рассматривать ее. Он ходил взад-вперед по комнате и со злостью и проклятиями комментировал новости, при этом Оксана переводила новости вслух.
…Вот шахтеры Кемерово решили провести демонстрацию в Москве по причине невыплаты зарплат. Здесь еще одно ругательство, а там – сердечная аритмия.
Однако новостью, которая вызвала жесткую реакцию моего коллеги, была та, что началось перемирие для завершения боевых действий в Карабахе. Диегуито пригрозил, что призовет Божью матерь Деву Марию с небес и изнасилует ее прямо здесь, на полу. Я издали увидел, что Оксана начала плакать и ушла от нас в маленькую комнату. По тому, как я встал, как со злостью сказал, что нашим читателям нет никакого дела до Карабаха, Диегуито понял, что переборщил. В комнатке, где я нашел Оксану, она горько плакала.
То совсем нелепое богохульство было для меня как молния среди ночи, которая на какое-то мгновение пронзает тьму и делает видимой сцену, спрятанную во тьме: мне на минуту показалось, что красота Оксаны была сродни той, что художники приписывают Богоматери. Тогда как Матерью Бога должна была быть палестинская девушка, с теми чертами, которые свойственны женщинам южной части мира. Но художники – особенно эпохи Ренессанса – всегда придавали Королеве Небес черты, которые делали ее схожей с прекрасными женщинами Севера. В римской церкви Сант-Андреа-делле-Фратте
