Я словно смотрела плохое кино – не могла поверить, что все это происходит со мной, что слова Степаниды относятся ко мне. Такого просто не может быть! Сейчас она снова закаркает и скажет, что пошутила. А потом напоит меня своей противной настойкой и отпустит восвояси.
– Я могу лишь поддержать твои силы на какое-то время, но это лишь продлит твою агонию, – горестно, как обычная старушка, вздохнула Степанида.
– Но что же мне делать? – еле выдавила я из себя, так мне стало плохо.
– А уже ничего. Даже если будешь днями напролет прочесывать лес, не найдешь своего Булата. Не покажется он теперь тебе. И от тебя он уже получил все, что хотел.
Степанида вышла из комнаты, громко шаркая ногами. Я сидела и понимала, что в голове совершенно пусто, а в сердце поселилась вселенская печаль. Неужели все это правда?
Из дома знахарки я выходила с увесистым холщовым мешочком в руках и маской смертника на лице. В мешке был ценнейший, как сказала старуха, сбор трав. Заваривать его нужно по щепотке в день. Сколько шепотом в мешке, столько я еще и протяну дней.
– Ну что? – подлетела ко мне Арина. – Что она сказала?
– Ничего, – только и смогла ответить.
– Как ничего? – взяла меня под руку Катя. – А это что у тебя? – она указала на мешок, который я прижимала к себе, как священную реликвию.
– Сколько-то дней моей жизни. Или недель, или месяцев… Не знаю.
Какое-то время мы шли молча. Чувствовала я себя более или менее сносно. Если не считать полнейшего отупения и опустошения в душе.
– Ладно, – махнула рукой Арина. – Сейчас придем, и все расскажешь.
Дома Катя повела нас на мансарду, где нам никто не помешает, как объяснила она. В этой треугольной комнате с маленьким окошком до сих пор хранились ее игрушки, кукольные домики…
– В детстве я тут проводила дни напролет, – она любовно смахнула пыль с подоконника. – Эх, вернуть бы сейчас то время.
Неплохо было бы, мелькнула в моей голове мысль. Никаких тебе Булатов и Костиков. Ни переживаний, ни расставаний с собственной душой.
Меня усадили в старое, но мягкое и удобное кресло. Девочки устроились по бокам от меня на маленьких стульчиках.
– А теперь рассказывай, – велела Арина и, судя по тону, никаких возражений она не примет. Как и отмолчаться не даст.
Но я уже и сама решила поделиться с ними своим горем, потому что боялась с ним оставаться один на один.
Рассказ мой не занял много времени. Уже через пять минут я равнодушно наблюдала, как Катя размазывает слезы по лицу и громко всхлипывает, а Арина сосредоточенно хмурит брови и кусает губы.
