— Смотрите, только не отказывайтесь! У нас это считается оскорблением!
Гостеприимство! Я быстро киваю, поперхнувшись, благодарю. Несколько раз я ее настоятельно заверяю, что у меня и в мыслях не было, чтобы отказаться, что, наоборот, я чувствую себя польщенным, что я искренне рад и непременно, несмотря ни на какие напасти, обязательно приду. Только после этого брови, поднятые над сверкающими глазами, взгляд которых я, кажется, чувствую на своей спине до самой улицы, опускаются.
— Цицино приготовит для вас старинное абхазское кушанье, которым в свое время угощали и Алексея Максимовича Горького, — поясняет мне Пилай Тандель, бывший председатель местного колхоза.
— В 1892 году? — недоверчиво спрашиваю я.
— Нет, в 1928-м. Мы пригласили его на открытие нашей женской клиники. Вот это был праздник! Потом дети еще долго вспоминали своего "дядю Алексея". Вы, наверное, знаете, Горький очень любил детей. Мы видели это своими глазами. Не успел он появиться в деревне, как детвора уже ходила за ним гурьбой. Как у всадника, который чувствует себя счастливым только в седле, так и у него в этой гурьбе раскрылась вся его душа. Он рассказывал истории, показывал всякие фокусы, вырезал дудочки. Вон там он сидел с ними под тутовым деревом.
В то время как старик, предавшись воспоминаниям, продолжает свой рассказ, мы садимся в приятную тень тутового дерева. Через некоторое время новый председатель колхоза, энергичный Георгий Карчаа, слегка трогает меня за плечо и спрашивает:
— А вы вообще знаете, на чем сидите?
"Снова эта улыбка!" — думаю я с раздражением и вижу: то, что я поначалу принял за мощный корень тутового дерева, уползает, круто изгибаясь в трех-четырех метрах от ствола, вверх, цепляясь за ствол, разветвляется и исчезает в кроне дерева. Вьюнок толщиной в четверть метра? Георгий Карчаа подавляет улыбку, делает знак рукой. Подбегает мальчик и, взяв в руку корзинку, быстро, как обезьяна, карабкается по "вьюнку" на верхушку тутового дерева. С любопытством я смотрю наверх.
Внезапно наверху становится совсем тихо. Через несколько секунд плетеная корзинка спускается по веревке вниз. От удивления я теряю дар речи. Корзина доверху наполнена виноградом. Я сижу в винограднике!
Во время прогулки по колхозу Карчаа обращает мое внимание на густые заросли, напоминающие джунгли. Я подхожу к краю посадки, поднимаю вверх руку — растение выше кончиков пальцев моей руки на полметра.
— Как, неплохая у нас кукуруза? — спрашивает сияющий Карчаа.
