Литерный А. Спектакль в императорском поезде | страница 30

Неприязнь природная многократно усилилась в ядовитом дыму Мировой войны. Брусилов за Галицийскую битву получил Георгия 4-й и 3-й степени, Алексеев — 4-й. Этого простить никак нельзя: аристократ носит два белых крестика на груди и на шее, а истинный солдат — только один, на левой стороне кителя; притом ему-то, истинному солдату, ясно, что главная заслуга в той победе — его, а не аристократа. Ну и конечно, слава, доставшаяся аристократу в ходе летних сражений 1916 года, получивших от наёмных газетчиков наименование «Брусиловский прорыв». Уж Алексеев доподлинно знал, что весь «прорыв» свёлся только к взятию второстепенного Луцка, а наступление на стратегически важный Ковель было затоплено кровью собственных солдат, что этот половинчатый успех стоил такого количества жизней и военных ресурсов, какого хватило бы на три Русско-японских войны. И что, наконец, сверкающая мантия Брусилова — громовержца и победителя — была сшита его женой, талантливой пропагандисткой Надеждой Владимировной, имеющей хорошие связи в высшем обществе и в прессе.

Но это так, к слову. Это сейчас не важно. Алексеев прекрасно понимает, что ситуация в стране и в армии становится неуправляемой, что в правительстве одни демагоги, что новый военный министр — самовлюблённый крикун и что готовящееся наступление не принесёт славы Верховному главнокомандующему, кто бы он ни был.

Самое время отойти в сторону.

Что касается Брусилова, то он, наверно, надеялся на лучшее. Человек, почувствовавший вкус успеха, обретает неуёмную веру в себя и готов идти на штурм самых трудных высот.

И как может 63-летний генерал, осенённый крылом победы, отказаться от высшей военной должности? А вдруг для него написана роль Кутузова или Сципиона?

Генерал Антон Иванович Деникин

Александр Фёдорович Керенский

Террорист Борис Викторович Савинков

Снова салон-вагон Литерного поезда, стол для совещаний (пока он пуст), столик стенографиста, за которым — Александр Блок. Перед ним раскрытая тетрадь.

>Александр Блок. На заседании Чрезвычайной следственной комиссии для расследования преступлений царских сановников. Жарко и очень душно. Хочется спать. (Смотрит в тетрадь.) Записи от двадцать восьмого июня тысяча девятьсот семнадцатого года. Допрос генерала Иванова Николая Иудовича. (Читает.) Двадцать седьмого февраля вечером перед обедом генерал Алексеев сказал ему, что он назначен в Петербург. Пронеслось только известие, что Дума распущена. Государь сказал об этом после обеда («Там в запасных батальонах беспорядки и заводы бастуют»)… Еще разговор с царём в два-три часа утра двадцать восьмого февраля, перед самым его отъездом: «Завтра увидимся в Царском», двадцать восьмого февраля в тринадцать часов выехал из Могилёва с батальоном. В Царском должен был быть первого утром.