Он вспомнил, как демон ударил его по голове. По непокрытой голове.
Он должен был умереть. Но не умер.
И даже теперь он все еще не умер, хотя должен был.
Он вдруг понял, почему до сих пор жив. Тоненький, но ровный поток силы тек откуда-то извне. Габриэль чувствовал его.
Он решил – время во Дворцах воспоминаний течет по-другому, – что стоит найти отца Арно.
Мысль здесь равнялась действию.
Он прошел по Дворцу воспоминаний капеллана и обнаружил его в темной красивой часовне. Кафедра была исполнена в виде бронзовой статуи беременной Мадонны, положившей руки на живот. Огромное витражное окно-розетка здесь превратилось в объемный купол, вздымающийся над головой. Витражи изображали сцены из жизни Спасителя, но было слишком темно, чтобы разглядеть, какие именно.
Да, здесь было очень темно и очень холодно. Габриэлю показалось даже, что свет за окном гаснет.
– Арно! – крикнул он.
Мысль была равна действию.
Отец Арно лежал посреди Дворца, в месте силы, раскинув руки. Он улыбнулся сэру Габриэлю.
– Добро пожаловать, – сказал он, – возможно, нам стоило встретиться здесь, пока я был жив.
– Был?
– Мое тело отходит, – сказал отец Арно без грусти, – в реальности. Мне осталось примерно двадцать ударов сердца.
Габриэль, как любой опытный магистр, проверил, хватит ли у него энергии для исцеления.
– Не надо, – улыбнулся Арно, – это я тебя исцелю. Сделаю тебе последний подарок. А потом пересеку стену и уйду в далекую страну, а это все оставлю тебе. Спаси их, их всех. Сделав это, брат, ты спасешь самого себя. – Он снова добродушно улыбнулся, и Габриэль понял, каким красивым молодым человеком тот был когда-то. – Прими мои дары.
Тело Арно содрогнулось, свет вспыхнул, и мгновение – вечное мгновение – часовня купалась в его лучах. Фигуры на витраже ожили, прокаженный исцелился, слепой прозрел, мертвый воскрес, а жизнь слуги центуриона была спасена.
– Арно! – крикнул Габриэль.
Но чудесный свет уже мерк, сменяясь холодом абсолютной пустоты и тьмой. Габриэль дернулся прочь из Дворца умирающего и…
…очнулся.
Боль ушла. Вокруг костра стояла дюжина человек, и все смотрели на него с удивлением.
Нога исцелилась.
Габриэль залился слезами.
– Я не хотел этого! – крикнул он.
А потом перевернулся и обхватил руками голову своего капеллана. Но отец Арно был мертв, и, куда бы он ни ушел, лицо его оставалось спокойным. Он улыбался победной улыбкой.
Когда вспышка силы осветила эфирные миры, Шип заколебался. Его раздирала на части нерешительность, он балансировал на тончайшей грани между злостью и осторожностью. Он проследил за битвой, почувствовал рану и истощение Темного Солнца. Он испытывал определенный здоровый страх перед способностям Темного Солнца и его запасами сил. Попытка защититься в эфире сама по себе чревата опасностями. И к тому же он выдаст себя и позволит окружить – как армия, далеко оторвавшаяся от обоза. Слишком мало он прожил со своими способностями и еще не мог доверять им. А темного магистра не было рядом, и он не мог дать совет или вразумить его.
