— Уже хорошо!
— Вы говорите, что я долго работал писателем. Что-то такое я припоминаю, но как в тумане, словно это было не со мной. Даже если бы мне попались тексты, написанные вроде бы мной, ни за что бы не стал их читать. Не хочу разочароваться.
— Не могу тебя заставить. Это исключено. Так бы я признал наше поражение. А ведь мы с тобой не любим проигрывать, не правда ли?
— Что же мне делать?
— Работай! Работа и не таких, как ты, вылечивала.
— От чего?
— Вот это, дружище, нам и предстоит установить.
— У вас есть предположения?
— Хватит языком трепать, иди работать.
Приказ есть приказ. Зимин не посмел бы возражать Горскому. Этот человек умел быть властным. К тому же пришло время принимать пациентов. Зимину нравилось разговаривать с людьми, даже когда приходилось делать это во время допроса.
В приемной сидел Иван Помидоров, техник и любитель долгих поездок на луноходе в соседние кратеры. Он не скрывал своего восхищения лунными пейзажами. Само по себе это было подозрительно, потому что выдавало в нем сторонника минимализма. Согласно методичке подобные типы — ярые противники практического бессмертия.
Этот Помидоров был неприятным, скользким типом, но выбирать не приходилось. Работа не всегда приносит радость. Иногда только приятную усталость.
— Как вы себя чувствуете? Есть ли жалобы?
— Не смешите меня, врач! Конечно, есть! Возможность поплакаться у вас в кабинете — едва ли не единственная радость в этом ужасном лунном поселении. Если бы не бонусы, которые мне полагаются, я бы волком выл!
— Вы боитесь?
— Здоровая реакция здорового организма. Не я один такой пугливый. На станции еще ничего, жить можно. Согревает мысль, что если что-то крякнется, то не один я погибну, а весь наш дружный коллектив. Вместе веселее. А когда на поверхность надо выходить, в голову приходят невеселые мысли. Скажем, треснет стекло в гермошлеме, закончится мой кислород в баллоне, и ку-ку. Я погибну смертью храбрых, а условный Кукушкин будет в столовой компот лопать и добавки просить, словно и не было меня на белом свете. Вот чего я боюсь, это не справедливо.
К своему удивлению, Зимин не нашел слов для ответа. Он вынужден был признать, что согласен с Помидоровым. Атмосфера обездоленности, бесконечного уныния, страха и скуки, сопровождавшая пребывание на лунной станции, идеально подходила только для того, чтобы все помыслы поселенцев были ограничены исключительно работой. Луна не место для воспоминаний и мечтаний. Попытки администрации внести хоть какое-то разнообразие в унылые будни, как правило, с треском проваливались. Слишком ничтожны официальные поводы для радости. Но был в этой истории и несомненный положительный момент. Если действовать по инструкции, разработанной в аналитическом отделе Коллегии, с помощью простых манипуляций можно изменить сознание самых упертых несогласных, и возвращать на Землю исправленных и даже усовершенствованных граждан, относящихся к предстоящему бессмертию с пониманием и надеждой. Если методика покажет свою работоспособность, ее будут применять и на Земле.
