Зимина не покидало ощущение, что все происходящее всего лишь дурацкая ошибка. Он не исключал, что должен был отнестись к поведению Нины мягче, равнодушнее. Ну, хочется ей поддерживать дружеские отношения с прочими работниками станции, что здесь дурного? Но его почему-то это задело. Он пытался убедить себя, что ничего странного или неправильного в увлечении Нины этим самым дурацким метареализмом нет. Подумаешь, метареализм! Нельзя человека подозревать по любому поводу, нужно спокойно разобраться, как, что, почему, c какой целью он заинтересовался тем-то и тем-то, а потом уже делать выводы. Воспользовавшись счастливой случайностью, Зимин украдкой прикрепил к воротничку комбинезона Нины миниатюрное подслушивающее устройство. Прибор все равно нуждался в тестировании, вот Зимин и решил совместить приятное с полезным: и прослушку опробовать, и в благонадежности подружки удостовериться.
* * *
На следующее утро Горский пригласил Зимина на плановую, как сначала показалось, проработку. Разница в служебном положении даже при новых обстоятельствах не позволяла считать их отношения дружескими. Горский называл их квазидружескими, поскольку они были теплы и основывались на взаимовыгодной целесообразности. Так составляют одно целое два альпиниста, волей судьбы определенных в связку. Естественно, что панибратство и попустительство между ними исключались. Но они были вынуждены вместе проводить долгие месяцы в замкнутом пространстве станции и, естественно, у них возникли определенные отношения. Для Зимина это было не самое сложное испытание в его существовании на Луне. Горский ему нравился. Он бы не отказался, чтобы и на Земле ему достался такой начальник. Да и для Горского постоянное общение с Зиминым, вроде бы, не представлялось чем-то раздражающим. Впрочем, взаимная симпатия не являлась поводом для неисполнения служебных функций. Приказы Зимин выполнял, как это и положено, без обсуждения, добросовестно. Конечно, ему было приятно, что Горский интересуется его мнением на стадии выработки решения. Но он старался излишне не злоупотреблять доверием. Ему хотелось быть естественным. А это, по его мнению, ограничивало его активность. Спросит начальник — он ответит, не спросит — перетопчется.
— Зимин, я по-прежнему озабочен твоим служебным ростом, — скривив рот в неприятной гримасе, сказал Горский, едва тот вошел в служебную каюту.
— Я делаю что-то неправильно?
— У меня нет претензий к качеству твоей работы.
