Идея пришла в голову Маркосу. Она займется описью картин и других предметов искусства в номерах, потом закупит дорогие репродукции objets d’art[23] для более роскошных апартаментов. Это особенно понравится американцам, а номера можно будет продавать дороже, если рекламировать их как художественные люксы.
— Гениально, агапи му, — похвалила она его, когда они лежали в постели фрау Брухмайер за день до ее возвращения.
Между отъездом одного гостя и приездом другого часто случался день или два, когда номер оставался незанятым. Каждый день Афродити брала ключи от таких номеров.
Маркос теперь эффективно исполнял роль финансового директора, и было вполне объяснимо, что он сопровождал госпожу Папакосту, когда она готовила предложения о покупке и выставке новых экспонатов. Все должно было пройти оценку: шкафы, осветительные приборы и сами предметы искусства, — и Маркос составлял контракт и бюджет на каждый предмет. Расчет новых, повышенных тарифов на номера с тем, чтобы их преобразование окупилось как можно быстрее, тоже входил в его обязанности.
Пока Саввас пропадал на работе, его жена полностью отдалась своему чувству к Маркосу. Афродити больше не тревожило, что муж ее не замечает. Теперь это превратилось в преимущество. Она поняла, что и раньше была неравнодушна к Маркосу, теперь же он занимал ее мысли постоянно.
Каждый раз, ожидая его в предназначенном для свидания номере, она боялась, что стук ее сердца слышен всем вокруг. А когда дверь открывалась, ее колени подгибались и Афродити с трудом могла устоять на ногах.
Они выходили из номера по отдельности. Маркос всегда пользовался лифтом, Афродити — лестницей. Ее все больше одолевал страх, что кто-нибудь заметит, но тревога позволяла сохранять спокойствие, когда они появлялись на публике вместе. Персонал «Восхода» давно привык, что госпожа Папакоста и Маркос Георгиу относятся друг к другу с неприязнью, и их холодная вежливость была идеальной маскировкой для романа. Ни постоянно находившийся в отеле Костас Франгос, ни старший официант, ни персонал бара не заметили перемен в их поведении. Внешне казалось, что их неприязнь усилилась. Официанты заметили, что во время приема они не общались, а когда за ужином восседали на саламисских тронах, фактически отворачивались друг от друга.
Эмин и Савина не узнали бы Афродити в холодной красавице, которая ужинала в бальном зале каждый вечер. Когда она приходила делать прическу, то вся сияла и весело смеялась.
