— Доктор, я не могу больше позволить вам пользоваться моими эффективными снами.
— А? — произнес Хабер, думая не об Орре, а о его мозге.
— Я не позволю вам больше использовать мои сны.
— Использовать сны?
— Да.
— Называйте это, как вам угодно, — сказал Хабер.
Он выпрямился и теперь нависал над сидевшим Орром, большой, серый, бородатый и недовольный.
— Мне жаль, Джордж, но вы не должны так говорить.
Боги Орра были безмятежны и независимы, они не требовали ни поклонения, ни повиновения.
— Однако, я говорю, — спокойно ответил он.
Хабер взглянул на него сверху вниз, впервые взглянул серьезно — и увидел. Он будто отскочил, как человек, наткнувшийся на гранитные стены, считая, что перед ним легкий занавес. Он пересек комнату и сел за стол. Орр встал и слегка потянулся.
Большой серой рукой Хабер гладил черную бороду.
— Я на пороге, нет, уже в центре крупного открытия, — сказал он.
Голос его звучал не добродушно, как всегда, а сурово и властно.
— Используя записи вашего мозга, я программирую усилитель на производство эффективных снов. Я назвал это э-стадией. Вскоре я смогу накладывать э-стадию на любой мозг. Вы понимаете, что это значит? Я легко могу вызвать эффективный сон у соответствующим образом отобранного и подготовленного человека так же легко, как психолог вызывает гнев у кошки, даже легче, потому что мне не понадобятся ни контакты, ни химические препараты. Мне осталось несколько дней, может, несколько часов. И тогда вы будете свободны. Вы мне будете не нужны. Мне не нравится работать с пациентом, не желающим сотрудничать. С другим будет легче. Но пока вы мне нужны. Исследование должно быть закончено. Вероятно, это наиболее важное научное открытие в истории научной мысли. И если обязательства в отношении меня, как друга, стремление к знаниям и благу человечества не в состоянии удержать вас здесь, что ж, если понадобится, я получу ордер на принудительное лечение… Гм… Принуждение к личному благу. Если понадобится, я использую лекарства, как если бы вы были буйнопомешанным. Ваш отказ от помощи в таком важном деле конечно же проявление психоза. Нет необходимости говорить, однако, что для меня было бы гораздо лучше получать от вас добровольную помощь. Для меня здесь большая разница.
— Никакой разницы для вас тут нет, — спокойно возразил Орр.
— Почему вы спорите со мной сейчас? Почему именно сейчас, Джордж, когда вы так много дали мне, когда мы так близки к цели?
Джордж Орр, однако, не чувствовал за собой вины. Если бы он имел привычку предаваться рефлексии, он не дожил бы до тридцати лет.
