Моралисты осуждали Мухомора — ну как он мог предложить отчаявшейся женщине такое?
Идеалисты говорили: «Вот же как в жизни бывает».
Циники осуждали Ларцеву — могла бы уж и отдаться из благодарности за спасение жизни. Мухомор ей, можно сказать, вторую жизнь подарил, а она его за это ославила на всю больницу, сделала объектом для насмешек.
— За спрос не бьют в нос, — отвечал насмешникам Мухомор и смеялся своим скрипучим смехом.
История, конечно, ужасная, но главное то, что трагедии не случилось. Вышла вместо нее комедия. И это хорошо.
Старшая медсестра все же довела Ларцеву до увольнения по собственному желанию. А Пчелкин-Бельский работает в больнице до сих пор.
Фельдшер Еременко в юности была байкершей. Не любовницей байкера, а настоящей хозяйкой и повелительницей железного коня — чешской «Явы». Не знаю, как сейчас, а в конце восьмидесятых годов прошлого века «Ява» считалась в Советском Союзе очень даже крутым мотоциклом.
В день своего рождения или в ближайшее к нему дежурство Еременко приносила на подстанцию альбомы с фотографиями времен примерного детства и буйной юности. Со своим мотоциклом она снималась всяко-разно, в том числе и в жанре ню. Фотографии, надо сказать, были неплохие.
— Была я ромашка, а стала какашка, — самокритично говорила Еременко, смахивая слезу.
Коллеги наперебой убеждали ее в том, что какой она была, такой и осталась. Собственно, ради этого убеждения Еременко и демонстрировала свои ретро-фотографии на подстанции.
Работала она на перевозке, то есть на фельдшерской бригаде, которая доставляла пациентов из больниц домой. Причин тому было две.
Во-первых, Еременко не могла работать на врачебной бригаде, поскольку никакого диктата над собой не признавала. Спорила с врачами, дерзила, скандалила прямо на вызовах.
Во-вторых, на обычной фельдшерской бригаде она, что называется, «не тянула», поскольку багаж знаний имела небольшой и вообще интеллектом, мягко говоря, не блистала. Сама она считала, что может самостоятельно лечить пациентов, но на деле это выходило очень плохо — один покойник следовал за другим. Так что кроме перевозки ее просто негде было использовать, амбициозную дуру.
Личная жизнь у Еременко не сложилась. Отсутствие большого личного счастья она пыталась компенсировать множеством мелких радостей. Обычно ее радовали водители, с которыми она работала. А что такого? Это же очень удобно. Работая на перевозке, всегда можно выкроить полчасика для любовных забав, а салон скоропомощного автомобиля для этой цели очень даже подходит.
