Байки из роддома - Андрей Левонович Шляхов

«В конце концов, главное в жизни — это сама жизнь».

Теодор Драйзер

«Вы ликуете шумной толпой,

Он — всегда и повсюду один.

Вы идете обычной тропой,

Он — к снегам недоступных вершин.

Вы глубоких скорбей далеки;

Он не создан для мелких невзгод.

Вы — течение мутной реки;

Он — источник нетронутых вод.

Вы боитесь неравной борьбы;

Цель его — «иль на нем — или с ним!»

Вы — минутного чувства рабы;

Он — властитель над сердцем своим».

Мирра Лохвицкая

— Вы так и будете сидеть и ничего не делать? — услышал Данилов, еще не успев войти в родовой зал. — За что вообще я вам плачу?

Медсестра-анестезист Ира закатила глаза и вздохнула: очередной скандалист, да еще «договорной». Данилов ободряюще подмигнул ей и указал взглядом на часы, висевшие над входом. До конца дежурства оставалось четыре часа.

Индивидуальный родильный бокс меньше обычного, общего, а в остальном такой же. Все в нем есть: и особенная кровать, хочешь — поднимай ее с любой стороны, хочешь — складывай, хочешь — выдвигай поручни, чтобы получилось специальное кресло для родов; и столы — стационарный и передвижной, — полные блестящих инструментов устрашающего вида, пока, впрочем, прикрытые полупрозрачной тканью; и два стеклянных медицинских шкафа с не менее специфическим содержимым; и еще один шкафик — со стерильным нутром; и наконец, пеленальный стол для новорожденных, да не простой, а с подогревом, и — не дай бог пригодится — передвижной аппарат искусственной вентиляции легких, сокращенно «ивеэл». Кроме того — холодильник для лекарств, стол с детскими весами, передвижной четырех-рефлекторный светильник, два таза на подставках, два винтовых табурета, большой фиолетовый гимнастический мяч для «мягких» родов и два больших контейнера — для медицинского мусора и для грязного белья. Удивительно гармонично все это размещалось в небольшом помещении. На потолке, помимо обычных светильников — бактерицидный кварцевый облучатель. Часы на стене над дверью, кондиционер у окна — все, как обычно, чистое, белое, мерно гудящее или спокойно дожидающееся своего часа.

Спокойно? Как бы не так.

В комнате резко пахло специфическим, непередаваемым и неповторимым, запахом родового зала. Роженица — полная, рыхлая, с отечным лицом, — стонала и приподнималась на кровати, а потом снова ложилась, тщетно пытаясь улечься поудобнее. Вокруг нее стояли трое — заведующая родильным отделением доктор Юртаева, акушерка Пангина и незнакомый Данилову мужчина в медицинской шапочке, халате и бахилах поверх обычной одежды — кандидат в счастливые отцы. Именно его крики были слышны Данилову еще из-за двери.