— Вот я тебе принесла… поешь, — сказала Майя и вынула из сумки что-то завернутое в белую бумагу. — Это я пекла.
Он неловко взял теплый сверток и догадался: Майя принесла ему пирожков. Ароматные, домашние, над которыми, верно, простояла немало времени. Лицо его залил румянец, и внезапно он почувствовал такой прилив счастья и радостного волнения, что слова застряли у него в горле, и он только благодарно кивнул головой.
— Мы в столовку ходим, — сказал он, отворачиваясь от любопытных взглядов товарищей.
— Я еще меду принесла. Ты любишь мед?
— Ну зачем ты, Майечка!
— И домашних котлет. У вас скоро обеденный перерыв?
Он огляделся вокруг, кинул взгляд на кран, который как раз подавал панель. До обеда оставалось еще полчаса. Неужели ждать? И кто мог ему запретить уйти раньше?
— Ребята… Саня… вы тут кончайте… я провожу девушку…
Саня Маконький с притворным равнодушием отмахнулся: ступайте, мол, нам и без вас хватает дела, обойдемся. Плита ложилась ровно, с точным прицелом, работа была в разгаре, парни старались, и Невирко догадался, что это они ради него, только бы он не тушевался и скорее уходил, если нужно. Никогда не видели своего звеньевого с такой красоткой.
Они отыскали возле дома скамью в палисаднике, устроились. И едва сели, Майя жадно припала к губам Петра.
— Петрунчик, милый, любимый… Я все эти дни жить не могла… Вот разузнала у отца, на каком ты объекте…
— А Игорь Александрович?
— Невероятно самоуверен…
— Но вы же должны были идти в загс.
— Притворилась больной, не пошла. Отложили пока. А я теперь думаю о том, как сказать ему правду, — Майя сплела пальцы рук так, что они побелели. — Ты ешь, ешь, Петрунчик. Тебя это не касается.
— Ты по-настоящему решила?..
— Я все делаю по-настоящему, — твердо заявила Майя. — Но ты не бойся, я все решаю сама.
— Не о себе я думаю… Только бывает так, что сгоряча человек решит одно, а когда одумается — все не так…
— Вот я и не хочу сгоряча. Но хватит… Не мучай хоть ты меня… — Майя с детским любопытством заглядывала Петру в лицо, ей было приятно видеть его в хорошем настроении, ей даже нравилось, что у него такой аппетит: он смачно откусывал от пирожка, запивал молоком, потом принялся за мед.
А Петр ощущал необыкновенную радость от того, что такая миловидная девушка, нежная, большеглазая, угощает его вкусными пирожками, приготовленными ею собственноручно, а он, словно важная персона, устроился тут в тенистом уголке и чувствует себя уверенно, знает, что его работа понравилась Майе и сам он вдруг предстал перед ней иным, лучшим, более привлекательным. Не поленилась, значит, пришла, перед всей бригадой не постеснялась показать свое расположение к нему.
