Девушка шагала рядом, свободно держась за его руку, с сарафанчиком, перекинутым через плечо, размахивая босоножками, висевшими на кончике указательного пальца правой руки. Она все никак не могла отдышаться и говорила, говорила, и он из ее торопливых слов улавливал только, что она и не сомневалась нисколько, она знала, что он уйдет, не поверит ей, не станет ожидать, но она бежала как сумасшедшая, чуть колено себе не разбила, даже в воду упала, вон какая история…
— Разреши, и я разденусь, — осмелев, сказал Петр. — Только ты на минутку отвернись.
— Хочешь, я закрою глаза? — спросила Майка и тут же крепко сомкнула веки.
А он бережно взял ее за подбородок, притянул к себе и поцеловал в сомкнутые веки, трепещущие и чуточку соленые.
Она, словно протестуя, покачала головой, но глаз не открыла, и он поцеловал ее снова, но на этот раз в губы, прямо во влажное их тепло, и лишь тогда она посмотрела на него, и в ее взгляде отразился страх.
— Ты знаешь, что ты сделал? — Она положила ему на плечи согретые солнцем, душистые от солнца руки. — Ты все разрушил. В один миг. — Упала головой ему на грудь, прижалась лбом к его тенниске. — Ты все разрушил. Все, все… Боже!.. — Она смотрела на него с искренним удивлением, с благодарностью и почти беззвучно шептала: — Спасибо тебе! Спасибо, спасибо!..
Он вечером, совсем поздней порой, проводил ее домой, когда уже последние троллейбусы изредка шуршали по пустынным улицам и поливочные машины водяными веерами окатывали тротуары. Майин дом — старинный, с высокими окнами, с бронзовыми виньетками на клетке лифта.
В парадном было полутемно, и Майка на прощанье сама обняла Петра.
— Ты мне очень нравишься… — сказала, поднявшись на цыпочки и нежно заглядывая ему в лицо. — Ты простой, но милый. — И, подумав немного, поколебавшись с минуту, попросила: — Петя… не приходи ко мне. Никогда.
— Что? — Он едва сдержался, чтобы не вскрикнуть, крепко взял ее за руки.
— Я должна все это как-то пережить. Мне будет трудно. Скажи, где ты работаешь? И вообще, как тебя найти?
Кто знает, что было бы, если бы они еще днем, там, на берегу Днепра, завели об этом разговор. Поинтересовалась она лишь теперь, в последнюю, быть может, самую последнюю минуту. Он ответил, что работает на стройке монтажником, что мама живет в селе, учительница, и он часто ездит к ней. Так что высоких родственников нет…
— Зато могут быть друзья в управлении строительного комбината, — не обидевшись на его намек, сказала Майя. — Мой отец… — Майя как-то виновато пожала плечами, — Гурский. Он тоже строит. Знаешь такого?
